Владимир Маяковский проводил "чистку поэтов".
Аудитория Политехнического музея набита сверху донизу.
Интерес у публики выявляется колоссальный.
Да и как не интересоваться: в хаосе литературных течений, школ, направлений и групп, которые плодятся с невероятной быстротой, -разобраться одному не под силу, а "чистка" - это оригинальная форма коллективного труда, - она может многое вывести наружу, объяснить, опровергнуть, доказать.
Теперь кто же не считает себя поэтом, раз он посещает какое-нибудь литературное "кафе" и раза три-четыре тиснет в журнал или в газету свои вымученные стишки? Да и не только назовется поэтом - он ни мало ни много претендует на "школу", гремит о себе как о новаторе, родоначальнике, чуть ли не гении. Вывести на чистую воду таких примазавшихся к поэзии "гениев"
- задача и интересная и благодарная. Задача в высокой степени и серьезная, если понимать ее в смысле строгой критики, в смысле вдумчивого коллективного анализа всего строя мыслей, взглядов и убеждений пишущей гвардии, литературных приемов и формул под углом зрения революционной эпохи. Не так важно, конечно, будет или нет вычищен какой-нибудь отдельный поэт: вычищать его, по существу, неоткуда, ибо "не существует даже и профсоюза поэтов", как доложил Маяковский. Да и невозможное дело заставить отойти от писания того, кто пишет. Дело не в этом. Важно творчеству поэта дать общественную оценку, определить его место в современности вообще и в поэзии в частности: нужен ли он новому времени, новому классу, совершенно новому строю мыслей, которым живет Советская Россия.

Поэтому нас не интересует судьба отдельных поэтов, говорить о ней мы не будем - важны лишь общие результаты и выводы, к которым пришла аудитория.
Маяковский положил в основу "чистки" три самостоятельных критерия:
1) работу поэтов над художественным словом, степень успешности в обработке этого слова;
2) современность поэта переживаемым событиям;
3) его поэтический стаж, верность своему призванию, постоянство в выполнении высокой миссии художника жизни.

За последние годы работа на совершенствованием художественного слова шагнула далеко вперед: в этом отношении немалая заслуга падает на долю футуристов. Избитые, привычные слова и их сочетания уже бессильны выразить богатейшую гармонию новых мыслей и чувств. Надо изобрести новые, еще не сказанные слова, надо оригинальным их соединением зажечь старые, вложить в них новый смысл, новое содержание.

Завядшие рифмы и мертвые размеры должны уступить место каким-то новым, органическим формам, как неизбежно вытекающим из суммы новых идей, запросов и чувств. С этой точки зрения не выдерживают критики даже большие мастера художественного слова, которые ушли корнями в старый мир и никак не хотят (а может быть, и не могут) понять и принять того нового, что несет с собой и чего требует настоящая наша эпоха.

Уж если в области практической, повседневной жизни мы то и дело творим слова, какие-нибудь "Главтекстили", "Упвосо", "Чусоснабармы" - слова, порожденные исключительно данными условиями и новыми потребностями, - как же оставаться с одними старыми словами в поэзии, рождающейся из глубин современного, нового человека…

Второй критерий, пожалуй, еще более серьезен, еще легче поможет нам разобраться в истинных и "примазавшихся поэтах": это их современность. Вот тема, которая вызывает бесконечные споры, вот дорожка, на которой схватываются в мертвой хватке поэты старого и нового мира… Хочешь или не хочешь принять эту современность - вопрос иной, но отмахнуться от нее нельзя, не замечать ее невозможно. И ставился вопрос: достойно ли художника в эти трагические дни отойти от современности и погрузиться в пучину сторонних, далеких, чуждых вопросов? Можно ли и теперь воспевать "коринфские стрелы" за счет целого вихря вопросов,кружащихся около нас? Часть аудитории, правда небольшая, стояла, видимо, за "коринфские стрелы" - это зрители жизни, люди, от которых не было и никогда не будет никакого толку. Но властно господствовала и совсем иная идея - о подлинной задаче художника: жить живой жизнью современности, давать эту современность в художественных образах;помогать своим творчеством мучительному революционному процессу, участвовать активно в созидании
нового, свободного царства. И когда с этим критерием мы подходим к поэтам современности - многие остаются за бортом, поэтами во всем объеме этого слова названы быть не могут: комнатная интимность Анны Ахматовой,
мистические стихотворения Вячеслава Иванова и его эллинские мотивы - что они значат для суровой, железной нашей поры?...

Третьим критерием было определение поэтического стажа. По нашему мнению, этот критерий является малосущественным, так как подлинным поэтом мы вправе назвать и начинающего, раз уже в первых его произведениях блеснут искры несомненного дарования…

Жаль одного: публика сравнительно слабо
участвует в анализе и оценке очищаемых
поэтов. Нам представляется эта форма критики и коллективного суда особенно желательной на рабочих и красноармейских литературных собраниях, где слушающий приучался бы сознательно разбираться в литературных ценностях и отучился бы читать всякую белиберду, которая случайно попадает ему в руки.

С полным текстом можно ознакомиться здесь:

http://az.lib.ru/f/furmanow_d_a/text_0190.shtml