К стихотворению Ольги Алешиной "Коцит"

Озеро – полное леса и дня.
Ведром зачерпнуть лицо –
и бьётся подлещиком
профиль, храня
все жизни.
Кольцо в кольцо –
расходятся радужки
множества глаз –
вращается
колесо.

– Как ты живёшь, непростивший себя,
в омуте каждого нового сердца?

Солнце терзает озёрную рябь:
– я заживаю взлетающим стерхом.

Лодка рыбацкая. Сонный улов.
Разинуты злые рты –
сверкая стареют
от вспоротых слов,
червивы –
чисты –
пусты!

И только курлычут
в волнистой горсти
лишённые
высоты.

Стихотворение названо «Коцит». Это слово хорошо известно как название одной из рек, протекавших в Аду. В модели Ада, описанной Вергилием, упомянута река Ахеронт, вместе со своими притоками: «рекой плача» (Коцитом), "рекой огня" (Пирифлектонтом), "рекой ужаса" (Стиксом). Позднее Мильтон в поэме «Потерянный и возвращенный рай» добавил еще и "реку забвения" (Лету). В более поздней геометрии Ада, предложенной Данте, река Коцит превращена в озеро Коцит. Замерзшее, ледяное насквозь озеро, в котором и воды-то уже нет. Вот оригинал и один из переводов строк с описанием Коцита:

Per ch'io mi volsi, e vidimi davante
e sotto i piedi un lago che per gelo
avea di vetro e non d'acqua sembiante.
Я увидал, взглянув по сторонам,
Что подо мною озеро, от стужи
Подобное стеклу, а не волнам.
(«Ад», Песня 32, строка 22. Перевод М.Лозинского)

Похоже ли озеро из стиха на озеро из поэмы Данте? Не очень. Ад определяется как «мука вечная», пребывание в аду это не вечная жизнь, а вечная смерть. Сам страждущий в Аду сравнивается с трупом (ветхозаветные слова о трупах отступников — «червь их не умрёт, и огонь их не угаснет», Ис. 66, 24). А наше озеро полно леса и дня, полно жизни, сказано: оно хранит все жизни. И вот тут уместно будет напомнить, что символика озера означает женское начало, стихию влажности, место обитания чудищ или магических женских сил. А ведь действительно, женское начало не только хранит, но и производит все жизни. Лес имеет близкую символику, в нем много от женского начала. Если не хотите углубляться в глубину веков (мало ли чего воображало архаичное сознание), то я могу привести прекрасный пример леса из «Улитки на склоне» Стругацких. Лес это обычно место инициации, неведомых опасностей и тьмы, область смерти (не надо путать здесь эту смерть с вечной смертью Ада). Когда человек попадает в лес, то его душа может встретиться с чем-то гибельным и неведомым, но она, пройдя все испытания, возродится в новом облике.

И вот именно в этом месте, я подумала: «А не прячется ли здесь архетип образа Кибелы». Следующая строка стиха «Кольцо в кольцо –/ расходятся радужки множества глаз – / вращается колесо» подтвердила эту догадку. А слова: «…Разинуты злые рты –/
сверкая, стареют от вспоротых слов,/ червивы – чисты – пусты!» утвердила ее окончательно.

Дело вот в чем. Кибела — фригийская богиня плодородия, материнства, создательница богов, людей и зверей. В Риме она была известна под именем Magna Mater (Великая Матерь). Считалось, что этой мрачноватой богине подвластен и потусторонний мир, поэтому ее часто изображали на саркофагах. (Вот и название стиха «Коцит» легло на свое место.) Служение ей было тяжелым делом. Празднества в честь Кибелы носили характер оргий, во время которых жрецы богини (галлы), впадая в неистовство, наносили себе увечья. Жрецом и возлюбленным богини был Аттис. Кибела из ревности наслала на него безумие, и юноша оскопил себя. Вот как описал римский поэт Овидий трагическую любовь юноши к Кибеле:

"…Острый он камень схватил, и тело терзает и мучит
Длинные пряди волос в грязной влачатся пыли...
Это безумство вошло в обычай и дряблые слуги,
Пряди волос растрепав, тело калечат себе."

Тем самым строки с вспоротыми ртами получили свое объяснение. Осталось только пояснить, что делают во всем этом кольца. Попытавшись это понять, мы попадаем на еще более архаичный уровень – прямиком к Кундалини. Это более древний слой, и считается, что образ Кибелы восходит именно к ней. Напомню, что Кундалини, строго говоря, некая обобщенная Сила. Она описывается покоящейся, свернутой, как змея тремя кольцами, в полости, расположенной в основании позвоночника. О ней всегда говорят как о Богине — фундаментальной силе, или энергии, — таким образом, она женского рода. Понятное дело, что наши кольца здесь знаки вечного возрождения и непрерывности жизни – атрибуты Кундалини. Между прочим, и в начале стихотворения уже возникало вращающееся колесо. Последний кусочек, образ взлетающего (заживающего) журавля, тоже встает в этой модели на свое место. Считается, что процесс пробуждения и поднятия Кундалини происходит только у избранных. К тому же он очень непростой, если не болезненный. Тогда становится понятным, откуда появились «лишенные высоты». Не доросли еще до возрождения Кундалини :-).

Главное, что просвечивает в стихотворении, это совсем не образ ада и мук смерти, а скорее наоборот, жизнь, эротика, энергия. Я могла бы здесь удариться в красивые слова и глубокомысленные рассуждения об Эросе и Танатосе и их взаимоотношениях. Но, пожалуй, я скажу проще. В любой эротике есть привкус смерти. А в любой смерти можно найти отблески эротики. Хотя, обычно мы считаем это отклонением от нормы. Но, ведь и вся поэзия может быть названа отклонением от нормы :-)