День проходил, как всегда, в сумасшествии тихом...
А. Блок

Какая-то ужасная морока —
Не спрятаться, не скрыться от тоски,
Опять нигде на свете нету Бога —
То занято, то долгие гудки.

И тот, кто в марте вышел из запоя,
Как Лазарь пробудившийся от сна,
Застынет вдруг, приникнув головою
К холодному квадратику окна.

Там стелится по улице позёмка,
Собака залезает в конуру,
И день горит в безумии негромком,
Как "Гинденбург", на мартовском ветру.

Алексей, скажете что-нибудь об этих стихах?

* * *

Громкие голоса на темной улице ночью
проходят волной по дому, расплескивая децибелы
отдельными наблюдениями, детскими страхами, сочным
матом и обязательным хохотом баб дебелых.
Это – заочный урок раскованной прозы. Впрочем

если ты пишешь сразу в длину строки
и рифму к ней на подходе имеешь, минуя смысл, –
значит, ты одноног умом, но не с той ноги
лечь ухитрился, чем уровень свой повысил
(всё соблюдается, но не видать ни зги).

Сон обязательно в руку, затекшую под подушкой.
Надо проснуться, походя зарифмовать следы,
в новую форму чернила влить и отнести на сушку
некоему филологу. И нюхать табачный дым,
покуда он разбирается в деталях новой игрушки.

(Дмитрий Байдак)