Вот бритва - удивительный предмет!
В ней магия опасности мгновенной.
Врожденной, притягательной и венной.
Отточенной гармонии пример...

Так страшная неопытность чиста.
Прощание и скомкано, и скорбно.
Оно от безысходности оскомно.
Так машинально бритвенная сталь,
Полезная, проверенная вещь,
Ещё вчера усердная на службу -
Становится деталью непослушной.
И пробует непробное извлечь.
Постылый схрон оцеплен потолком,
На нем мелком намечены границы.
Вот кафеля виньетка-роговица.
Вот зеркала фацет. Как в протокол -
Ущербный взгляд заносит перечёт,
Согласованье образа и места.
Над ванною - морская занавеска.
Мирская быль, разжатый кулачок.
Всё раскрывает маленький секрет,
Почти скупа, но бережна особость.
Кровь ощущает воду, как способность
К смешению в оттенок deadly red.
За возбужденьем следует туман,
Страх уступает место равнодушью.
Неровный круг кроится в полукружья,
И с хрипом воду всасывает кран.
Но если хватит мужества и сил
Израненной рукою взвесить трубку, -
Услышать: да? Не близкому, не другу,
Но прошептать мне: Миленький, спаси...

Тогда я, Фэрр, что хныкал под ножом,
Но воспевал его резную доблесть,
Что вылощенный миф - мой капюшон -
Тянул на лоб, и морщился на отблеск,
На отзвук, отголосок смысла-вне.
Высмеивал неброские страданья.
Тогда я, Фэрр, как будто в полусне,
Размноженном осколками сознанья -
Хватаю воздух, сдерживая злость,
Немая боль на слух невыносима.
Мне жалит пальцы наскоро, насквозь -
Страниц и телефонов рой осиный.
И я кричу в чужие голоса -
В бездушные и тягостно земные.
И время присуждает полчаса,
А я курю и верю в позывные:
Ты далеко, и где-то в том краю
Дежурная спешит к тебе на помощь.
Я здесь от взятой боли устаю.
Потом никто из нас не скажет: Помнишь?

Ну а пока, вцепившись в эту жизнь,
Я нас держу.
Прошу тебя.
Держись...


С-Петербург