Он умер буднично и скупо.
Звезда чудила ноябрем.
Впадающий в осенний ступор,
День сокращался на объем.
Столица чинно затухала
В своем движении к зиме.
И беспричинно злопыхала
В своем брожении в земле.
Но все, что было крепко сбито -
Казалось, намертво срослось.
И что теперь терпеть обиду,
Когда единожды, но врозь -
В эфир по разным направленьям
Герой и город шлют себя.
Ему хотелось быть нетленней,
Но Бог - не тренер, а судья.
А где-то в облаcти заката,
За кадром улицы Тверской,
Сидят, как будто бы с плаката,
Его друзья с земной тоской.
И поминают троекратно
Чужую жизнь за просто так.
В их кадыках, как в перекатах,
Бурлит, бурлит пшеничный смак.
Кусочек налитого теста
Макнут в сметану впопыхах.
Любому здесь хватило б места,
А неуместных попихать...

Так повинуйся повеленью -
В антенный створ лети, душа.
Ему хотелось бы пельменей,
Но свет и воздух не смешать...

С-Петербург , 2014 (бРАН)

Это потому что так и не выяснено, где именно зарождаются эти самые стихи, те, которые настоящие. Такая же интуитивная грань, как попытка отличить шизофреника от святого или ясновидящего:)