Я кончился, а ты жива.
Б.Пастернак

А в точности никто не знал,
Когда, в пронзительной тоске,
Придет на бежевый вокзал -
Состав к заснеженной Москве.
И на какой перрон ступив,
Чужак у памяти возьмёт,
Вновь собирая из крупиц,
Февральский каменный озноб.
Куда в прокуренном такси
Под струнный камерный псалом, -
Поверь, покайся, попроси,
Чужак направится потом.
Где в белых вязовых дворах
За тихой полосой сплошной
Он сядет плакать и хворать
На детской лавочке смешной.
Неловкий, давешний, кого
Он станет в мыслях навещать.
Забьётся ветер в уголок.
Глоточек дыма натощак...

Все тот же поезд. Оттого -
Все бесприютней маета.
Но кто там шепчет: что с тобой,
Что с этим городом не так…

С-Петербург, 2006 г.

Оказывается, ламы тоже жалуются.
Вы , правда, мне напомнили, их молитвы, они иногда , наверное, любые молитвы - часто напоминают или прошения или жалобы.
А рифма то вообще сквозная получилась.
Желобам,холмам,лам.

Запах травы, звук воды в желобе,угловатые цапли,и глубокий вздох- все из чего мы сделаны. Такое странное ощущение холодка после прочтения. И звезда, почему-то звезда, так отчетливо на светлом утреннем небе. У Вас появилась какая-то легкая пунктирная осветленная палитра в стихах, Борис. Очень близкая мне - уровнем недоговоренностей и намеков, чем цельных образов.
И характер, он в тишине лирического героя. Так тонко выражен, через мир, а не через человека.