Конституция СВОДОНЕБ СВОДОНЕБ
крайняя_колонка_бугага

Авторы
Тексты
Комментарии

Вернуться к списку:

Автору:

Сейчас по Гринвичу:
2024-03-29 15:37:19
На сайте:

Недавно посетили:

Сейчас
в Чухломе и Кологриве:

В Яунпиебалге и Бобруйске:

В Акюрейри и Уагадугу:


крайняя_колонка


Произведение:
inki
Ты Повесть о ненастоящем человеке..
Из книги жалоб и предложений пьяного хакера #


Если тебе сломали ось, это хороший повод перевернуть мир.

***Данность


Олдос Хаксли хакнул Вудстоком Восток. Когда предает пространство, остается время. Когда сдает время, выручает память. Если зачищают память, шальными толчками, как молодой волк на первой охоте прорывается любовь.

Она ворошила осенние листья носиком кроссовка, расчищая до чернил земли небольшой пятачок осени, и, не произнося ни слова, спрашивала:

-И что, совсем ничего нельзя исправить? Где то вдали послышались раскаты грома. -Понятно, опять сами… Сохм...Сохм…Сохм…Сохм… У ног упала еще зеленая сосновая шишка. Белки в этом лесу страдали синдромом гуманизма и были патологически человеколюбимыми.

- Проращу зёрнышки, посажу бор, сосновый сад и с этого начнём искать память. На следующий вечер под соснами уже пели дрозды о чем-то своём, нанизывая на зрачок летящие осенние листья. Только одно зёрнышко не отозвалось и не проросло. Оно и стало точкой отсчета.

Удавшееся радостно, но скучно. Только неудача привлекает диггера в стадии сталкера. В такой дороге не спрашивают : любишь ли ты. А только говорят. Что осень еще впереди. Если помнят первые угли и жар. Дыханий и слёз. Ведь слёзы не только когда больно. Когда душе мало места.

Чтобы не порвать халатик шкурки, приходят стихи или слёзы, вечер или память о нём. Когда еще было стекольное время, а не песочное. Нельзя говорить о любимом человеке словами, о нем нужно переводить небо. Но иногда приходится словами, хотя иногда не бывает и их. Но даже в тишине, в повороте головы, угле падения тени от ресниц и даже в последней сбежавшей морщине,- все молчит и дышит только туда. Потому что остальное существует только по этой причине...

Утренняя пробежка трусцой по сайтам новостей опять довела память до тахикардии. Любимую страну, хранимую им, распинали между тремя стихиями – огня, воды и слова. Радиация времени уже ползла по карте мира, как чернильное пятно по промокашке. Слуги искусств, незримо разделившиеся на два лагеря, канатом перетягивали живое время то вправо, то влево.

Сбитая центробежность, служившая раньше ветром осей жизни, приобрела качество янтаря. С одной стороны это были сосновые слёзы, с другой -бездушное украшение с уснувшими насекомыми. Кресты сменились мушками, электроны кварками, а души желаниями. Эгрегор семьи, как самый противоречивый рухнул первым. Остался клин материнства и щит авантюризма, единственные, которые выводили русскую безалаберную барыню на самую кривую, но самую добрую дорогу. Нация держится землёй на генералах, временем на солдатах, и Домом, на тех кто их любит и ждёт, с любого поражения и лазарета. Икона солнца закатилась в этот вечер еще на две минуты раньше. Религии не придуманы, надуманы, чтобы управлять игрой ума на арене сердца. Можно научиться думать, но любить… Навыки сердца приходят через корни слов в снах. А потом прорастают основами жизни, вырванными у искусства. Кто не смог постичь тайну этого, стал сочинять религии, то ли в отместку, то ли от скуки.

Но не для человека и не о нем. Это руководство по созданию идеалов, холодных и жёстких, а надо бы - черную кассу взаимопомощи в форс мажорных ситуациях. Не милицию крестов, а службу спасения друзей. Разница между религиями только в том, перед кем разбивать лоб : крестом или полумесяцем, когда мысль вьется вечной последней сигаретой в невозможности изменить боль или хотя бы привыкнуть к ней. Сострадание плещется рыбкой участия в яме лишений. Значит правила вселенской игры по выжиганию из рабов их маленьких капелек тепла, создано на поражение последних, как посмешище беспрекословной красоты природы у ног его царя.

Муравьиное счастье дольше нашей жизни. Она всю дорогу в мелочах, попадавшихся на глаза искала его немые письма или знаки о времени из четвертого уровня встреч. Он спасал людей, снимая их с крестов религий, войн и вечной рефлексии пустоты, когда рядом нет одного единственного человека. В молчании которого спит душа мира и просыпается солнце. Снятым с крестов он стелил под ноги любовь, которая рассыпана вокруг нас, как снег в январе. Просто её не видно, а ему дали особый дар: чувствовать запах о ней и раздаривать её ветрам. Она просто знала, что он есть. Не может не быть ,раз она ждёт. Так ждут вечера, чтобы понять, что и в этот день ты так и не стал человеком, а остался ребенком, ждут, чтобы завалиться с книжкой или с мечтой в обнимку и не пожалеть, что времени всё меньше.


Глава 2

Петля

*я тебя навижу*

Из трудовой книжки последнего гения


Рейс опять отложили.Номер в полулюксе напоминал школьный пенал - достаточно необходимый минимализм.Тюль раскованно провожала ветер прямо на татами полуторки.В овале зеркала отражалась приоткрытая форточка и удаляющаяся перспектива ветки ясеня с уже мелированными осенью листьями. В дверь постучали.Горничная была похожа на школьницу, которую выгнали с урока за первую несмелую косметику на детском лице.

Рассредоточенный взгляд, протравленный инерцией работы, обрывался лукавым зрачком и летел за край формального приветствия.Она не бросила, не окружила, а выпустила взгляд к нему, как птицу из золотой клетки,которая надоела. Таких как он, в толпе провожают сердцем.К ним никогда не подходят с пустяками,хотя они почти для всех странно выглядят как свои.Просто призабытые нынешним временем, а может очередным серпантином жизни.

Их никогда не отпускают с горизонта души, однажды увидев. Возраст выдают не морщины, это ипостась доспехов бога, и даже не внутренние карманы вчерашнего дня. Возраст прячется в жестах и позах.Ему было одиннадцать лет для Неё и около за сорок для остальных.Остальные в его дороге были не массой ,не толпой, не временем, не дай бог электоратом, и даже не обществом. Остальные были для него лесом, в который он убегал в детстве,чтобы искать себя. Или становиться собой. Однажды, когда ему было лет пять, он встал возле знакомого муравейника и после короткой вспышки сознания почувствовал себя внутри него маткой, вокруг которой пляшет , суетится, стремится жизнь.

Он ощутил ее не только как центр вселенной или точку отсчета, он почувствовал то тепло, в котором купается ребенок до рождения, под колыбелью материнского сердца. Чувства , связавшие в нем тогда время и пространство, воображением нельзя было назвать чем-то , что есть в языковой матрице языка. Это была маленькая жизнь света, ограниченная необъективной реальностью.За этот миг он остался вечной дверью, через которую вход в любое, особенно в женское сердце, всегда остается приоткрытым. Обречённость властью, которой ты не хочешь - самое остроумное испытание богов, потерявших на земле время, как ключи, чтобы вернуться еще раз.

Когда открыта любая дверь,ты будешь до потери света искать ту единственную, заколоченную, как окна во время войны. В спичечном коробке все спички одинаковы , но когда они загораются, только одна попадет в переплет ситуации и прожжет тебя насквозь, оставаясь любимой ранкой отлетевшей серы.

Женщина всегда чувствует возможность теплых или дерзких отношений, даже не интуицией, а скорее. вестибулярным драйвом, который, если на забит лесом, всегда выведет из трех невозможных,на единственно любимую тропку.И всегда есть два простых ответа на , как его называют, вечный зов : не прочь остаться и держаться по-дальше. Все остальное танцы и вариации на темы одиночества.

Он очень редко позволял себе смотреть в глаза людям, которые встречаются случайно и ненадолго.Отточие предупредительной робости, когда облако чужого мира может пробиться по тетиве взгляда навсегда и привязаться душой. И носи потом это облако всю жизнь.

Он берег своих встреченных неучастием и неразделенностью их личного пространства на легких поветриях случая. Так осенний лист в последнем полете, пролетая на глазах ребёнка, навсегда забирает секунду, из которой можно перевернуть судьбу, как страницу ненаписанного романа. Легко и быстро. Неузнанно. Чуть выше эйфеля шпильки, он увидел видимо недавно сделанную затяжку и стрелку капронового шва, бегущую вверх. По этой лесенке распустившейся петли он стал медленно подниматься взглядом и остановился, почему то вспомнив, мамины колени, на которых в детстве можно было собирать по атласу квадратиков кожи целые картинки.

Зачем приходила горничная, он так и не понял. После нее остался запах осени, теплая память и несмятая постель. Время катилось за убегающим в ночное солнцем.Не все знают, что есть два солнца. Второе - ночное. Его нельзя увидеть, но можно почувствовать,на тех, кого оно любит, оно оставляет огенные пятна ожогов. На память. Их называют родинками. Ведь земля это командировка в гости. А наша родина солнце. В запахе свежего хлеба всегда есть немного любви. Чтобы вернуть реальность, нужно утонуть в фантазиях. Лестница выпускала горничную все ниже и ниже. Она даже не подозревала, что осталась в номере навсегда. В петле времени.


Глава 3

Рыбы

Смс от бога.

Помогаю откосить от армии,брака,самого себя и Wow…

В век говорящих ищешь случайного тепла. Лучший собеседник – молчаливый слушатель, это рыбки в аквариуме. Сегодня она подумала им – чем больше бьют, тем ближе будем. Экранировать реальность она училась с детства. Даже при беглом , но глубоком снимочном взгляде, который вместе с первой нелюбовью пропадает вместе с подростковыми ломками сознаний кулака сердца, понимаешь, что отраженное зрачком небо в осенний вечер, когда тебе дали покататься на велосипеде, ты сохранишь внутри себя навсегда.

Всё что ты видишь, собираешь в копилку души, как скупой рыцарь, чтобы потом слепить из этого свой неповторимый рай . Или ад. Каждый вечер она приходила в сосновый сад, слово «бор» кололо испытанной болью и дымящимися рудиментами злости по имени кариес. Среди деревьев она кормила птиц. Первое время они недоверчиво, сверкая голодными бусинами глаз, толпились около и не подходили.

Но, стая, не стадо, и всегда найдется кто-нибудь, кто устанет от страха и накормит остальных. Это был белый грязноватый голубь с харизмой февраля. Было в его взгляде что-то холодное,но доброе. Как будто он повидал на своем птичьем веку немало, но все таки решил остаться, посмотреть, что будет дальше.

Он первый подошел к ней, сначала недоверчиво семеня, потом замерев на миг, и сделал первый рывок к крошкам. Птицы перестали верить людям, когда окончательно поняли, что руки - это не крылья. Постепенно стайка из голубей, воробьёв и горлиц привыкла и уже даже ждала этих кормящих встреч, не крошками хлеба, но рыхлой теплой тишиной, полосующей глаза закатом.

Но в этот вечер никто не прилетел. Значит, у него беда, подумала она. И стала просить птиц найти его и оставить ему в небе, по которому он вернется помощь. Кто знает, сколько детей рождается от ночного крика одиноких сердец…. Кричащих, не чтоб услышали, а чтобы узнали и вспомнили.

Под утро пришла молитва.

В ней было мало слов, патина всхлипов и какого-то отчаянного броска духа поверх реальности. Там было и теплое утреннее лоно природы в молоке июньского тумана, и занавеска осеннего ветра, и пружинка зимнего отказа и уверенность кроны сосен. Так и будет. Небо… Храни его для своих законов и рассветов Храни чтобы осталось время Храни для детских сердец И тихой сумасшедшей любви

Храни его для того Чего у него никогда не было
И не будет Храни Потому что у тебя остался только он Хотя есть остальные Но они есть, а он остался Храни, небо..а я подержу Тебя на руках…

Молитву нельзя записать, она как дыхание или душа, одноразова невозможна. Маленький бежевый мотылёк запутался в ее волосах и катался на ветре из пряди, пока его не сдуло. Язык неба прост. Или отвечает сразу. Или молчит. Навсегда. Осквернённая войнами и насилием реальность ждала человека с размахом крыльев в несколько эпох. Порвавшего свое просветление как бинты .

Он должен был стать меньше самой элементарной частицы, чтобы своим облаком накрыть огромный молочный шар времени, в котором, как в сказочном лотке, варится сказка жизни. Чтобы поверить в золотую рыбку не обязательно покупать невод. Достаточно иметь три сумасшедших желания. И на их ветре катить в горы закаты и рассветы, вместо шашлыков читая маленьких принцев, не осуждая тех, кто здесь барашков не рисует, а ест. Не осуждать даже про себя и внутри. Даже после их камней. А заплакать о них, чтобы никто не знал и не видел, сколько роз лежит у них под ногами.

И не изменить это даже после сто первого камня. И тогда, сто второй станет твоей книгой, где ты нарисуешь им шляпу, а они скажут, что это слон пошёл к удаву в гости во внутренний мир. Потому что одиночество. Когда скучают по рукам, об этом не говорят, а плачут. У маленького человека всегда больше сердца.Даже если там навсегда заблудилась осень.Жизнь это болезнь. Сон- лекарство. Смерть – рождение. А болеть всегда хочется с теми, кого любишь. Сотка опять звякнула ветром Моцарта. Она ждала смску от демона.


Глава 4

Невозможный


Она перебирала на четках слов тысячи, которыми называла Его, когда особенно хотелось почувствовать священную корову желаний быть рядом.

У этой коровы, похожей на далматинца , были глаза, в которых было легко утопить муму нескольких вселенных, разбегающихся по спирали от ненависти к любви.Но из всех обычно необычных, несуразных слов, почти всегда вырывалось незвучное, но дерзкое как аккорд, порвавший гармонию тишины, или шип на розе. Недостаточно обязательный. Доминанта жизни. Судьбы.Ядро личности. Невозможный.... Он был невозможным.

Такая лукавая игра в шашечки на такси психологии. Так она игралась с неотрицанием пограничности времени на территории души. С зазеркалием, рассловившем ее однажды до паранойи. Там она его всегда ждала. Потому что только в невозможности есть всё.А реальность это насмешка богов над силой духа. Крошки на столе напомнили о птицах и его слова. Хотя это было одно и то же. Жизнь — самый красивый опыт вечности. И чтобы остаться собой, нужно стать другим. Ей для этого было мало мира. Ей был нужен только Он. Самый маленький. И самый невозможный. Она знала, что любимые дети не вырастают, а остаются детьми. И первая женщина, которую здесь зовут мама, единственная книга, которую невозможно перечитать. Сколько любовных цунами, Титаников и плотов разбилось об утес восприятий. Он сидел на берегу самого Тихого океана и пересыпал песок из руки в руку. Памятью о песочных часах, Африке, эфе, сочась и отсеивая лишние песчинки для будущих дюн.

Однажды он подарил любимой море. Любимое как цвет одежды и время суток, когда распускаются не только цветы и молнии. Не только на земле и небе. Их было двое. Способных перевернуть стрелки часов летящего экспресса. Хотя на самом деле их было больше. Каждый, в чьем сердце жил другой, мог это сделать. Просто не знал. Потому что память это матрешка. А жизнь, всего лишь и есть память другой памяти.

Март этого утра он провел на берегу Шотландии. Трансферт океана произошел незаметно для него самого. Бахрома лишайника на ближайших сопках напоминала приспущенные женские чулки. Или мужские. Во времена Людовика Солнце это никого не смущало. В элегии мира мираж реальности заточен на выживание. На третьем уровне над этим хихикает банда богов. Придумай меня и поверь. Смеялся один из них. Он думал о Другом. Не от этого ли и произошло слово Друг.

Там по ту сторону минут они перетягивали один канат. А кто-то остроумный сверху развлекался на перепалках этих непарных эмоций. Другой не значит — ни свой, ни чужой. Ведь выбирать не обязательно. Можно просто искать свое. В лощине между этими двумя взглядами поиска и выбора — вся беспросветность войн и бессмысленной видовой борьбы человека. Хорошо, что мы только пространством разорваны.Где-то в этом городе по улицам с выжжеными соснами бродит ее бабушка. Которая осталась навсегда . Просто навсегда. Как остается на земле каждый, уставший казаться. Чтобы помогать тем, кто еще кажется.


Глава 5

…часы от её дверей


Новый русский словарь Паралингвистических терминов :

"Отточие – трио тишины на руинах слов, заваливших отражение чувств. Перен. Отточие – дождь слов."

Время пропускать удары вместо камней приходит как первая заповедь инопланетянина. Чтобы любить свое, его нужно сделать чужим. Раздают не долги, только себя, долги возвращают. Осенняя дымка первых заморозков, не обещающих розе ничего холодного, выплеснула свет молоком. Шипы у роз не для защиты, а для ветра. Эффлювиальное облако мечты согревает в любые морозы, и когда приходит минус, это лишний повод найти точку, чтобы поставить ее над латиницей и. И ладно.


Небо подарило времени еще один день. Если бы его спросили, о чем он не любит вспоминать, он ответил бы жестом, протягивая руку и указывая на запястье. На месте отсутствующих часов было свободное время. Наследники торы верят, что деньги появляются раньше желания. И в этом их кардинальное заблуждение. Вначале было все-таки желание.

Сегодня в его сутках будут не минуты и расстояния, а память и запах осенней листвы. Небесные ускорители событий уйдут в нетворческий запой и оставят арену цирка на несколько дней свободной. Не от управления, а от повторения чужих ошибок. Солнце слепит не светом, а теплом. Тем невидимым, после которого кожа превращается в шоколад. Даже под одеждой.

Времени хватало только на то, чтобы разосознать себя другой и понять, что времени не хватает. Сегодня она стала английской королевой, незваной гостьей дамасского обеда, на котором она впервые не удержала себя в ногах. И все это заметили. Но никто не знал, что проявлением природы она спасала старушку Англию от колючего педантизма и снобистского тумана, покрывшего уже пол мира. Первые рыбки эпохи водолея и последние рабы человечества это королевы. Именно на их костлявых плечах время свивает металлические гнезда для заводных птиц . Не дай бог родиться королевой в эпоху большой Сунн, умрешь от скуки.


Она заглянула за левый лиф и увидела там Млечное озеро будущих детей. Значит, время опять выдало реверс и после прецессии юрзанет по полной, замирая на пару дыханий. Именно тех, в которые когда-то Он ронял свои молчаливые отточия. Слово многоточия не нравилось предательством плюрализма. Потому что не много деревьев. А только один лес. Называя вещи чужим именем, ты освобождаешь их от пота и грязи, пыли и крови прошедших эпох. Труднее это сделать со словами. Даже не представишь, как нужно вывернуться наизнанку, чтобы при слове любовь не зевнуть, если целоваться уже запретили, а спать ты еще не хочешь. После всего она становилась мельницей и перетирала воздух в воду, потому что у ручья , однажды превращенного в голос, отобрали небо. Она делала вид, глупости, ноги…чтобы хотя бы не замереть дальше, если не удается отмереть в игре «море волнуется три». В любом ожидании есть золотой песок. Он пахнет живицей, светится александритом, вертится юлой и прощается навсегда. Каждую минуту. Пробуя так не жить. Нас ежедневно видят сотни глаз, мы встречаем тысячи людей за жизнь. Мы общаемся с миллионами через сеть. Но узнает нас только один человек. И это нельзя понять, только предугадать. Даже не почувствовать. Что поет море в морские ракушки, провожая на берег цунами… Возвращайся…возвращайся…возвращайся…без никого…Ведь у них даже никто не спросил…хотят ли они расстаться с душой…и остаться на берегу тихой одеждой времени… Я еще люблю этот мир…потому что он Твой.. Дверь хлопнула как икнула, и защелка ответила сварливой бранью. Она положила ключи под коврик, он должен догадаться, если вдруг…Этот вдруг длилось несколько лет.


Ведь никакие слова не расскажут больше, чем молчаливое время, проведенное в рулетке ожидания , похожего на затяжной прыжок под зонтиком робкого дыханья. С шёпотом сентябрьской воды…Ультрафиолет белого нежно сменился на молоко. Вот мы и вместе, подумала она , глядя на небо…А двери она закрывала часами. У соседской двери лежал старый доберман. Третий год.

Мы отличаемся от собак гнетущим непостоянством. Даже когда мы умираем, они продолжают нас ждать. А мы…не умеем этого ни до ни после. Ведь ждут не для встречи, а чтобы обнять и заплакать, забыв обо всем.


Глава 6

...Страшная сила


Китайская книга метафизической статистики ин-сун. Сура веры от шоу бизнеса :

«Красота спасет мир, чтобы убить его наверняка, поэтому миром правит уродство».

Свет мой зеркальце, молчи. А то я покраснею от …Жалко, что не от...

Осенний запах несравним ни с чем другим. Может только с ароматом утреннего метро, в котором еще немного людей. И слои штукатурки на стенах, беседуя о вечности, рассказывают друг другу влагой отсыревшего цемента прогнозы на прошлое. Там на эскалаторе поднимается девочка, которую он однажды случайно проводил взглядом на три ступеньки вверх. И запомнил. Навсегда. Вместе с этим «навсегда», там, на полке с архивной пылью лежал поручень от дверцы электрички, которую он держал в это время, повисшая в воздухе тишина в обнимку с шумом двигателя и легким запахом паленой резины и вокзала. Там было счастье лета, молодости, открытых взглядами дверей, и, целое море женских сердец, плывущих куда то в свое. Очень понятное и немного страшное. Обладать такой силой и оставаться золушками, да, несомненно, боги, шутники.

Дверь вагона прижала хвост мысли, та его отпустила и ящеркой победительницей юркнула в шишку. Где пряталось все недодуманное, но нужное в плавании под небом. Сегодня он был капитаном невидимого корабля и собирал команду на предстоящую потерю времени. Хотелось терять его безрассудно но с пользой для тела.

Он сдавал позиции одну за одной, коня за пешкой, время за молчанием, имя за веком, чтобы научиться проигрывать не для себя. Когда мы что-то теряем, это не пропажа, а приобретение кинетики. Силы или возможности, попытки или шанса. Он помнил это по прошлым жизням. И в этой было интересно, но сердце, как птица с кольцом на лапе, все время рвалось туда, то в Америку, то в Монголию. На этот раз он как Мюнхгаузен выбрал Россию и пожалел. Что значит родиться в стране, которая раздает советы, к которым сама равнодушна. Что это за мир, в котором сквернословие и самое родное - мама - однокоренные явления. Что это за сумасшедшие люди, которые несут другим себя как подарки , хотя за душой лишь водка да песни. И вообще все делается через опу.Но, через какую!

…письмо из страны намерений


Лета - это маленькая шизнь Из нелюбовного письма кинопленки сериалу Санта-Барбара: « Я Твой Пимен…»

Целей было много, но желание только одно. Не узнать, не понять, не вычислить. Бессердечие самого жёсткого и болючего вопроса о мироустройстве. Зачем… Зачем все так красиво и жестоко заточено на боль. Не узнать, не понять…Простить..и помочь.. Первые уколы в гордость самооценки приходят из ниоткуда, без всякой любви, а с какой-то суховеистой коркой боли, которая подсыхая, рвет кожу до новой крови. Первые ростки детства, вырастают потом в баобабы и клены, шиповник или полынь, редко траву и еще реже в цветы. Непонимание в детстве воспринимается нормой, потому что из него почти все взрослые выглядят либо полными дураками, либо занудными доставалами. Там только два полюса. Любовь или ненависть. Пограничность восприятия приходит позднее , вместе со сладковатой необходимостью приспосабливаться, или свежестью ветра собственной неполноценности. Но не гнетущей до обмороков у психотерапевтов, а той, тихой задумчивой, после которой рождаются плачущие шедевры, музыки, слова, отношений. Самые красивые поступки совершаются людьми не во имя счастья, а ради разделенности чужого, когда-то пережитого самим. Человек, узнавший хлеб оставленности будет вам ближе, чем счастливчик встретивший свое предназначение сразу и навсегда. Картина боли – ждали и вот она – тихая увертюра извилин времени на полотне судьбы, сближающих людей почти до уровня бифуркации и метафизических переходов одного в другого. Ведь проникновение не только добыча огня во время свадебного танца на кровати. Проницать можно мыслями, не холоднее чем кожей. Смородина с ее черными точками , а может, уже отточиями на спелой зелени июля опалимой купиной выжгла тавро на памяти. Движок боли сломал шкалу и вместе с опоздавшей на помощь мыслью, не только меня оставили, рванул в облака.Закрытые двери приводят в жизни к открытому небу. Но это приходит потом, а вначале, кроме пустоты и горечи детских слез расставания как с привычно любимым, так и с непонятным, но дорогим, своим до колкости в глазах, человеком – воспринимается как предательство взрослого мира. В окно постучал почтальон. Он принес письмо из страны намерений. Тому кто говорит сегодня о том, что мысль материальна, предложи занять на пару лет пару тысяч. И напомни, это материя мысленна.

Я свечу зажигаю в печи с палочкой пачули. Так встречают ночь на нейтральной земле. Тебе. Стать. Звездой . Упавшей чтобы исполнить мечту. А выходит все время камнем. в Сад Рёндзи. 17 бессмысленным . Стыдно. Больно. Непростительно.
Он порвал ночное небо на мелкие кусочки и понял, что в эту ночь многие не уснут. И проспят, чертову работу. Время собирать амен в кулак доброты зажатый на...На совесть...


Глава 7

Цоколь


Как голый в баню, или в аню...какая разница...лишь бы тепло:-)

(из неписаных правил бесконтактной любви)

Мы все пришли сюда из холодного космоса чтобы согреться и что ханжить на Эту тему. Если тебе легче любить кофейную чашку чем чайную, люби и расслабься на тему, что об этом подумает старая сахарница, и тем более чайная роза. Они для солнца, а не для Ваз. Вас. Радость забывается, боль никогда...

Сказочники от майкисофт как всегда проиграли. Надоело побеждать, сказал он, и сломал шахматную доску.Ферзь закатил истерику и сбежал в публичный дом , собирать свою армию любви. Честность нательных продаж всегда вызывала в нем приступ искреннего восхищения. Никаких врак, все честно. У меня стулья , у тебя деньги. У Дома публика. Но иногда, он хотел назвать его просто домом.

Там в цоколе жила Марта, девочка рожденная там же по недогляду или недоразумению. Ее подбросила одна из жриц, как подбрасывают щенков или котят к богатым дома. Девочку воспитывали хором. Она стала частью дома, талисманом или отдушиной. Ведь сколько не торгуй, все равно хочется простого человечьего или звериного - мы с тобой одной боли. Люди.

Когда она выросла , она осталась работать горничной , потому что неприятный облик, доставшийся от сквозного знакомства, не позволял стать как все.Одной из дежурных насмешек было - вальтирование ситуации. Маман часто говорили, что это Марта должна платить, чтобы хоть кто то осмелился к ней прикоснутся. Не из-за неприязни. Из-за страха разрушить тонкий свет изнутри.

Ее любили необычно, как последнюю книгу или позднего ребенка, как память о самом дорогом и неслучившемся. как глоток воды в утро абстяг. Она обладала каким-то внутренним терпением времени, собранном в каждом, и хотелось с ней если не говорить, то молчать. И всегда находились темы молчаний. Хватало нескольких касательных взглядов от нее, чтобы почувствовать внутренний прилив нежности. Какой бывает только в детстве, пока ты еще не сорвал свою печать неловкой встречей или закусанными до крови губами. Она никого никогда не жалела и не утешала, но рассказанная ей боль, становилась мягче и покладистей, и даже целебней что ли. Потому что в расслабленности удачи всегда есть стекло самолюбий. Потому что терять не просто больно,жадно, плохо, а потому что это вековое изначале правил для катализа психической силы, богов, забывших что они уже совершенны, если видят своими глазами мир, а не оптикой прошлых встреч и обид.

Смешиваясь с другими , мы как зеркала накапливаем их боль, взгляды, ошибки, карму, если не умеем их принять полностью.Таких как есть. Те кого мы ненавидим - наше больное продолжение. И новый урок, заработанный собственным горбом, а не назначенный от кукловодов слов. Он слушал как бьется его деревянное сердце при мысли о том, что простое "здравствуйте" может стать дороже и ближе проплаченных не только деньгами, уступками и взаимным преломлением времени с друзьями и теми, кто встречен в дороге.


Глава 8

***Палсекам


В этот вечер ей пообещали неожиданную встречу с великим немым. По пятницам он был связным. Он соединял время запада с пространством юга, утреннее пение птиц с последним выдохом госпожи Донны.

Розы уже завяли, значит можно забывать себя до полной потери мира. Ну, такой мир, который без Него и потерять не жалко.


Она искала в газете « Слава винде» объявления о пропажах и находках. В разделе выброшенные девайсы она цепанула взглядом маленькую строчку из объявления, похожего на осенний ветер над туманными Елисейскими полями.

«Все наушники ведут к Тебе. Все очки зовут в ад. Подарю флешку, забитую весенними стихами в обмен на рассказ о нетрадиционном способе постижения истины. Чу.» И сотовый, и адрес в городе, который еще не построили. Она записала номер телефона, хитрюще улыбнулась и решила позвонить, когда уровень фискального тепла со стороны видеоглазков достигнет максимума лунного наполнения .

Она совершала косяк за косяком. Из правого рукава у нее вылетали вороны, из правого стаи апрельских форелей. После виража над ее столом , рыбы начинали летать, а птицы плакать. Из оброненного пера, она выдернула пушинку и полетела на ней к закату. Сегодня к закату подавали регги оранж и ветренные суфизмы о легкости бытия на острове дураков .

Если ей удастся отколоть от солнца восьмой протуберанец и накинуть на него сетку импровизации, то наверное, стоит позвонить и посмотреть что там, в этих весенних стихах. Поэзию она терпеть не могла. Больше рифм она ненавидела только Винду и Петросяна, за хамское отношение к зрителю, который платит за юмор, а получает киловатты скрытого снобизма и дулю в бровь.


Через пол-часа начнутся интерактивные новости. Ей нужно было успеть повернуть часы назад на пару минут на двух часовых поясах, уставших от снежных шапок. Первый сюжет прошел без никакого всплеска эмоций. Зато во втором, она увидела политика человека, и так удивилась, что экран замигал сенсорными датчиками , не зная, как реагировать на этот демарш однообразию.

Она посмотрела на его прошлое – там был самец, потом на будущее, там остался паломник. И подумала, через пару недель, он опять что-нибудь отчебучит с публикой и общественным сомнением. Ох, русские. Вам вместо сердца монтируют плазменный кулер, а Вы бенгальских тигров да Белух спасаете.

Под окнами проехал розовый кадиллак Пресли из прошлого, в котором она хранила Его стихи, и по реверсу взвизгнувших тормозов, она поняла, что у Элвиса сегодня новая подружка. Ну что ж, это мой мир. Пусть веселятся. В дверь позвонили. Никого не было. На коврике лежал самолетик. И два слова, которые перевернут еще не один мир.


Глава 9

Вектор

у ветра перемен всегда есть уравнение с тремя неизвестными где й только вектор

Вы думаете это они маты пишут на заборах
это трехмерный график мира...
Икс..Игрек..Ты...

Из газетной статьи профсоюзного общества слепых сисадминов "Новая русская форточка". Фортран вашу мать, подумала она хлопая форточкой так, что на улицах осела вчерашняя пыль, встревоженная шипованными шинами горных байков.

Все шло как всегда, вразвалочку и по любви. "Билингвизм, отороченный осенними припадками настроения, пограничного звучанием с волчьего до скрипичного,выращивал в луженой глотке февралей новое время. Волчонок времени был назван именем старой сказки, пообещавшей исполнение по факту. Лизинг сиреневого дыма последних затяжек великих людей, вместо последних слов, на тучах стратосфер из пологих колодцев прошлого собирал армию искусства.

Там были те, чьи эмоции создали не только страны и города, но и своих героев, своего напалеона, македонского, и даже Шуру Балаганова. Хотя, любая проекция, просто тень мысли, но у них получались такие, которые были и решительней и действенней своих родителей. В старой паре популизма "Муму и Герасим" надвигались необратимые перемены к реальности, что приводило темпоральные поля смысла в легкое и приятное волнение. На последних торгах антиквариата лот с совестью так никого и не заинтересовал. Тогда пришлось вызвать осушителей мелиораторов под руководством метеорологов и синоптиков, забраться в канализацию подросткового периода и осушить водоем, в котором пропала Муму.

Её сделали лабрадором и назвали Кони. Камушек со дна я до сих пор храню в хрустальном бокале. Он поет всегда, когда я думаю о Тебе. На следующую ночь совесть со свистом улетела в страну аватар, став новым старым правилом повседневности. Звуки , они некоронованные рыцари языка. Сколько раз в день ты употребишь легкий посвист звука С, столько раз вздрогнет и накатит на тебя совесть.",- она читала этот бред на одном из военных сайтов, посвященном Новому Мировому порядку.

Сайт размещался на домене, похожем на знаменитые символы друидов. И звался он dru.ye. С тех пор, как появился интернет, в Йемене начались необычные проблемы. Синхронистичное употребление аббревиатуры УЕ , коротило сознание Молоха до состояния легкого каталепсического транса в направлении звездного маразма. Звезды убежали с флага и высыпали как ветрянка зелёнкой детской хвори на асфальтном небе, пытаясь разрулить серый цвет .

На улицах количество полосатых одежд напоминало коридор тюрьмы во время выгула на улице наёмных заключенных.А курс трясло как нервы телезрителей после последнего любовного разоблачения власти. Спрос на сигары подскочил, а на стиральный порошок упал. Тысячи девочек получили имя Тоника, а мальчиков Вилли. В альковах молодых пар вместо уголовного кодекса бракосочетаний висели в сердечных рамочках новые идолы страны .

Пара , решившаяся на публичное проявление любви перед камерами он лайн из знаменитого Продольного кабинета, захватила сознание миллиардов людей простой мыслью, что между желанием и необходиомостью лежит пропасть любви. Из которой можно качать не только халявные киловатты энергии, но и таскать мешки с деньгами, вместо проблем, обещанных последними котировками с графиками индекса Даун Джипса.Он не просто падал. Он растирал себя по асфальту намерений граждан покупать и покупать, он бился в истерике перед каждым нетронутым прилавком, устраивал публичные сцены нетронутым ни разу за день банкоматам и костерил последней идеоматикой чертову винду, которая блокировала на подходах к терминалам все потребительские потребности у честных сограждан страны поэтов и любви.

Историки позднее назовут этот период Темпораль, в память о Великом Карсоне, предрёкшем падение нагуали у ног последнего мужчины, не читавшем ни Блейка ни Пушкина. Спасутся только вспомнившие добрые рассказы О.Генри. Там будет поворот истории юзом, когда побеждает не сила, а время. У него не было шансов проиграть. Никаких.

Почему, подумала она, подбросив газовый шарфик чёрного цвета под потолок. Он падал медленно , как сознание перед первым толчком тишины и крика изнутри, дамасский клинок , на который он опускался как наложница на желание, разрезал его пополам, легко отпустив на волю две новых птицы. Гагара полетела в Антарктиду, а выпь на Аляску. Потому что в каждой неповторимости снежинок уже заложена душа Галуа, пообещавшего когда то спасти снег от позора воды, в которой отмывали деньги. Но о Галуа знали и , главное, могли знать все. А о нём понимала только одна душа. И в этом незасвеченном времени судьбы крылась тонкая отповедь неба. Где то на стекле проявились утренним туманом слова, которые кто то провел давным давно. Но именно ее дыхание проявило их для него.

В мире света нет случайностей, есть забитые правилами сердца и уставшие от себя умы. А непредсказуемость рулетки, не наивнее, чем вопросы о боге. Есть ли он и где. Конечно же сверху, любвиобильный как сентябрь первой встречи. А может и нет,- сказала она и позвонила ему по сотовому. - И все таки тебя неплохо придумали и подослали к порогам моего незнания... Не дожидаясь ответа, она забила соткой последний гвоздик винды на обнаглевшем банкомате, отказавшемся принять примятую купюру, и отправилась искать вторую упавшую стрелу. У последнего стеклянного слова было столько певучести, что его как слоган забрала одна из радиостанций , в программах которой , звучавших из старого патефона шла необъявленная война с их будущими повторениями - сидиромами.

Если слова прочитать обычными глазами, то они выглядят как обещание. Если сердцем - то как благодарность. У Тебя всё будет хорошо...



Я очень скучаю…

Глава 22

Р


Дом на окраине сто


В ответ на отзыв:
сон-трава
<без названия>
про душу что-то больше не могу
про банкоматы просто не умею
где настоящее судить совсем не смею
одно лишь знаю
ыыыыыыыыыыы вечно я в долгу
ыыыыыыыыыыы


Отзыв:


сегодня шел по улице
и как то неожиданно резко осознал
что деревья уже облетели
все почти
готовы к приему бала у первого снега
и стало обидно
осень
эта осень прошла мимо
храни вас слово
и от долгов тоже


раздел:
0
прочтений:
1376


Отзывы на этот отзыв:
►►►►►2013-11-06 13:01:48 сон-трава
aa
а и вам того же [...]
страница 0
крайняя_колонка_бугага
Свод Законов
Канцелярская Крыса
Книга Жалоб
Миллион значений
Пан Оптикум
Помощь
рецензии
Школа дураков

Все права на опубликованные произведения принадлежат их авторам. Копирование, полное или частичное воспроизведение текстов без разрешения авторов не допускается, за исключением случаев, предусмотренных Законом об авторском праве. По всем вопросам, касающимся использования размещенных на сайте произведений просьба обращаться непосредственно к авторам, администрация сайта не уполномочена вести какие-либо переговоры от их имени.