Время…
Подарок маленького человека Вечности. Другим и Вечности , последний подарок, который может стать или быть незаметным воздухом тихого или сумасшедшего счастья, а может стать тираном и утончённым извергом.
Оно чем-то похоже на бога, существуя только для нас, хотя и помимо, невидимо, но действенно и неумолимо, правда, иногда получая из него несколько чистых слёз и вздохов, можно пожалеть не только о мгновенной жизни света, но и лучшего, что есть в тебе не навсегда.
Время – магический шар, вращая который, ты как бабочка Бредбери – задеваешь струны невидимых и еще не проявленных событий. Те причинно- следственные цепи, кроме которых нам здесь, собственно и терять больше нечего, именно благодаря времени, не только существуют, но и иногда превращаются для нас в невидимую стартовую площадку последующих событий. Если синхронизировать срез 1 секунды всего человечества сегодня , пропущенной по горизонтали 60000000 человек и вытянуть в цепочку, то получится 70 лет. В одной секунде мира – 70 лет, целая жизнь в одной секунде…
Я писал это месяц назад…Тогда не оказалось под рукой калькулятора, волна ушла, я просто читал стихи, а сегодня, все таки посчитал и ужаснулся…Горизонталь времени …

Сегодня мы продолжим постижение художественного времени , и его образность в поэзии Бориса Ферра. Линия безумия и линия времени очень тесно взаимосвязаны. Потому что именно осознавая время, мы делаем его ребенком нашего ума.
Художественное и реальное время – это неожиданное пересечение в читателе, а сначала, в авторе - субъекта мира и объекта художника. Где творчество взаимообратный процесс, закольцованный сознанием и временем.
Самая сильная ниточка, которая натягивает марионетку времени – эмоция. Очень сильные эмоции – без различия знака – по модулю – создают Настоящую поэзию, которая способна зеркалить в читательских озёрах эхо отражений с последующим преобразованием в мысли и даже слова. Там откликается не всегда, и даже не в первую очередь то, что хотел передать автор, сколько то, где находится триггер созвучий авторской мелодии и читателя. Иногда закон чисел подтверждает право и тавро качественности стихотворений. Иногда – наоборот. Скорее всего, ценность как относительность, но в любом случае – отозванность душ – один из ведущих критериев настоящей поэзии.

Творчество Бориса Ферра по этому признаку – явный лидер из многого прочитанного в последнее время в сети.
Первоначальное восприятие его работ, почти каждой , моим внутренним ты – похож на картины импрессионистов – яркостью и сочностью красок, умением в штрихе выразить целое, «стрелой без цели», но с верно угаданным вектором темы и образов. Это похоже на маленький эмоциональный ураган с центром циклона – где абсолютный покой Художника как рассказчика переходит в жизнь лирического героя всеми эмоциями и содержанием стихотворения. Иногда, это - акцент ведущей художественной детали, стоящей всей работы, где художественное время подчиняет себе реальное, и читатель выходит из костюма себя, распускаясь ощущениями под гипнотическое влияние мелодики стиха. В просторечьи сетевых комментариев это зовется емким словом – зацепило.

- Жизнь коротка, а жить так хочется, -
Cказала мне одна уборщица.
Но в этом дивном словотворчестве
Я ощутил лишь одиночество…
Как будет Ваше имя-отчество? -
Cпросил я странную уборщицу…
Она сказала мне чуть скованно:
-Что, Афродита, мол,… Петровна я.
Потом добавила растерянно:
- А, может, Гера Я,… Матвеевна…

(Миф Первый
“Смешная уборщица ”)

Поэзия похожа на коридоры времени, на дверях которых написаны строки из стихов. Последнее время я часто встречался с мнением, что современное поэтическое изобилие в сети оттолкнуло читателя и поэта в России, ставшего сегодня просто автором, скучающим в рифму. На примере этого стихотворения легко объяснить – почему так. Современные авторы дольше и дальше самолюбования себя в искусстве в ожидании читательских зеркал – очень редко сейчас идут. Даже не доходя до метафорических обобщений и снисхождений протянутой к читателям руки понимания и сочувствия Времени. Измельчал уровень тем и проблем, даже «вечные» перестали быть ценностями, перейдя в разряд обычных сюжетов. Как говорят на Востоке, не важно что, важно – как делается. Уровень любви себя в искусстве варьируется только количеством, не переходя рамок качества, и когда встречаешь исключения вне сует – ценность и высоту ощущаешь тоньше и глубже. Это – настоящее…

Настоящему поэту интересно всё. Весь мир. Он его не делит через «я». Он его создаёт. Иногда с нуля.

Есть вещи у Бориса Ферра, где первое впечатление настолько сильное, что подобно дорожке на лазерном диске, оставляет светлый тонкий след. Их нравится вспоминать, особенно припоминать ситуативно, сравнивать с аналогиями не раскрытия тем в других близких работах. Перечитывать можно только то, что нравится. Это похоже на прогулку по любимому городу во сне, тот магический случай, когда «можно и нельзя» одновременно в одну реку времени . Когда возникает синхронизация этих двух противоречий, в точке «здесь и сейчас» - читатель немного похож на бога времени, соединяя – «было, есть и будет» в точке – «нравится» - переводя в разряд своей персональной вечности.

Когда январь ссутулит плечи,
Февраль завоет от тоски, -
Я выбираюсь каждый вечер
На Петроградские мостки.
И там я славлю бесконечность
Льдом отшлифованной реки.

И время, как враждебный кречет
В меня вонзает коготки.
Рука уже не ищет встречи
Чужой протянутой руки.
Груз одиночества и женщин.
Сказаний замкнуты круги.


Миф Двенадцатый: Заключительный
“Сизиф (Я - Эпигон!)”

Время вонзает. Оно не только ревнует гениев, награждая их непроходимым одиночеством, чтобы на пушечный никого рядом, оно еще и злится, когда слово приобретает легальный статус бессмертия, взяв его в заложники, навсегда. Оно не любит , когда о нем говорят без подобострастия, со-творяя его и ему же возвращая, доказывая его вторичность перед сознанием. Время не любит панибратства. Оно- создание гордое…

Есть у человека состояния души и сознания, когда мы с ним можем поиграть в казаки-разбойники, прятки и даже в жмурки. Сама поэзия в какой-то степени – магия и волшебство, создание дополнительной реальности. Лучшим отражением этой темы становятся образы, связанные с суггестией и другими состояниями измененного сознания, или мира – добровольно и по-кошачьи вальяжно выгнувшего чеширскую спину улыбки.
В поэзии Бориса Ферра тема магнетизма идет параллельно с образами оборотня-двойника, волка, луны, сомнамбулических прогулок по словам и теням. Там время похоже на туман и сон, проявленностью замедленных реальных событий, преобладающих внутренних подсознательтных процессов, которые всегда или часто воспроизводят кинопленку в замедленном темпе.

В Энске.


Я душу тебе открою,
А ты не откроешь мне.
Я,видимо, склонен к вою
При Энской больной луне.
И ты очевидна тягой
Взирать на нее скуля.
Мы оба с тобой дворняги,
Нам дряхлый кобель КолЯ,
Присев на асфальт щербатый,
В помойной дорожке звезд
Соседски вильнет: Щенята,
Я - старый бродячий пес...

При Энской больной луне.
Вы спросите, что нас манит
Смотреть на нее, томясь?
Я думаю чья то память,
Что душам собак, как масть,
Как генная сладость зуда,
Как стойка в гипнозе верст.
Наверно мы все оттуда.

Почти любой пишущий , наверное, понимает, что то, что мы называем «вдохновение» - тоже часть всех вышеописанных состояний. И здесь появляется одна неожиданная подсказка для тех, кто иногда страдает от его непостоянства. Достаточно перечитать любимые вами стихи, чтобы войти опять в это море. Стихи – это волна. Они настраивают Вас на тот эмоциональный уровень , в котором создаются творения. Так можно «приручать» вдохновение даже из классиков. Просто нужно научиться их чувствовать, а не только понимать. Тем более, в настоящей поэзии есть это невербальное содержание, из которого потом можно таскать каштаны. Если механически натянутая улыбка может вызвать химическую реакцию организма – все ОК, запустив механизмы выздоровления , то почему бы не попробовать ловить вдохновение методом погружения в слово и эмоцию.
Так неожиданно проявляется метафизика отзывчивого времени через искреннее эмоциональное слово. Оно тоже знает, что такое одиночество, и как правило, зеркалит наше к нему отношение. Поэтому, почти вся поэзия - творческий вектор внутренней сатисфакции художника по совершенствованию отдельно взятого мира. Время тоже умеет ценить преданность его теме, награждая своих любимцев творческим проездным в столетия и сердца .


Прими свой дар

Мне никогда не встретиться с судьбою
В Таганцевском приказе Губ ЧК.
Не хлопотать за сына у промоин
Лубянки злобной осенью.

….

Другая жизнь, другая смерть...другое
И ад скупой — понятный и простой:
Без отклонений, вечно рядовое
Непротивленье времени строкой...


Реминисценция Кушнера – поднимает автора с описательной позиции на активную, волну все таки противления , и это глубинное и осознанное неравнодушие – одно из ключевых качеств поэзии Бориса Ферра

Кушнеру и времени.

Времена не заживают,
В них живут, когда желают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем скучно принимать
Уподобленную Лете
Стрелок всученную пядь.


Время в образах , воплощенное в ткани стиха может носить самые различные маски. Его и в жизни иногда можно мерить – словами, шагами, деревьями, молекулами, собаками и событиями. Самые красивые маски вот эти:

Тень женщины...

...Пожалуйста вернись, когда я досчитаю до пятидесяти...


16 раз

Сентябрь шестнадцатый
Шатается под ветром,
Cрываясь с крыш,
А я…
Бреду устало
Меж всадников,
C которыми посмертно
На площадях
Ночуют пьедесталы.




Импровизация длиной в окурок.

Сентябрь обретает города,
Как обретают Господа.
…

Для чего мы иногда , отталкиваясь от жёсткого диктата цифр, рисуем ему человеческое лицо. Ведь иногда и мы сами – ничто иное, как механические зеркала времени с гравитацией слабостей и свободным падением в слово. И жизнь – лирическое отступление от смерти. В таких сюжетных поворотах, где ощущаешь эту близость с позиций вечности – ситуация дежавю – как небесное упоминание – холодное, но действенное. Хотя всё уже произошло, но роль при особо одаренном уровне таланта можно переписать, и не только свою. Считается, что дежавю – это петли времени. Кажется в поэзии, в отличие от высшего пилотажа – это живые петли.

Побег с улицы Рю

Я глазел на зарю, -
А она заманила и выкрала.
В доме с улицы Рю
Захлебнулась израненным выкриком.
Швы кривых башмаков
Отскрипят:
Ухожу… Ухожу…
Хлеб назначен ножу
В чистых окнах с небесною выкройкой.

Я подул на зарю
С горьких губ в ноздри жженого марева
Слезы с улицы Рю

Если бы специальную теорию относительности создавал поэт, то там, наверняка, кроме физических реальных величин – время, пространство, скорость, гравитация, главной , обязательно была бы не экстравертная, а интро - величина. Качество, характеризующее самого наблюдателя и постановщика эксперимента под названием - жизнь . Ведь именно на пересечении миров - реального и художественного, поэты создают свою струну относительности. Искривляя не только время и пространство, но и ускоряя внутренние ментальные процессы шестеренками сильных эмоций , меня мир вокруг движками сердец:


ВЕСНА Ч 2:Влюбленный матрос(Пьяница и сестра)

Ты… мне…
Разрушила весну.
Я в сложных отношениях…
С пространством.
Я…
Пьян тобой!
Воспитанный втирать портвейн в десну, -
Я слишком увлекаюсь
Этим пьянством.


Сколько раз в день публикации стиха порвалась эта весна и пространство, правильно ..сколько раз прочиталось..И даже сейчас, она опять рвётся, после длинной цитаты. В этом сила поэзии и бессилие времени. И всё таки, в неё верится. И все таки, она есть. Если словесно выраженными эмоциями можно уговорить хоть одного человека на продолжение жизненного банкета – разве этот стук – не движущая сила всех последующих искривлений реальности.

У времени есть любимый человеческий ребёнок. По сути, вся поэзия - это его порождение, продолжение и печать. Я не встречал поэтов-фантастов. Если конечно не улыбнуться в центурии Нострадамуса. Все их фантазии редко идут дальше «Мы будем жить с тобой на берегу…».
Мне кажется, это ограничение на будущее связано именно с тем, что поэзия из-за сочетания ритмической особой организации и эмоциональной доминанты, намного действенней прозы в созидании реальности. Хорошо, что «Бесы» написаны не онегинской строфой. А может, Шлиман нашел Трою именно из-за гекзаметра, а не наоборот.
Память… Почти любое стихотворение похоже на ее отпечаток на ладони. Неповторимостью и предопределенностью. Там есть – линия ума и сердца, жизни, холм Венеры и Меркурия, шрамы Солнца.


Переживания проживания

Такси возьму и даже не спрошу тот самый адрес. Видимо, до срока никто не скажет. Странный мой маршрут не совпадает с принципом - к истокам. Но сочетает призрак небытья и признаки тоски обыкновенной. Не важно даже, что таксист в зятьях у самой черствой дамы во вселенной - у памяти...
Таксист молчит и я в ответ молчу. И оба мы молчим за ради Бога. Вот немота, подобная ключу к дистанции с шифрованным итогом. С итогом дня? Недели? Тридцати...наружных лет? Тревоги ожиданий. Возможно я из меченых в пути. Из тех, кого везут без указаний. Возможно в этом городе удел для всех таксистов тридцать лет левачить не из-за денег, а в потоке дел, пока не сядет тот, кто был назначен.

Переход строфики из обычной ячеистой в плавную прозаическую одежду позволяет воспринимать рассогласование формы и содержания - дополнительным приёмом, отражающим непознанность этого явления до конца, как, в общем то, и самого человека. Ведь память живет не в уме, не в нейронах, а где-то глубже и дальше. Начиная с клетки…

Но мы уже в засвеченном миру. В том самом. (Здесь сбивается статистка?) Но нет, как будто завершив игру, шофер сакраментален: Это близко. Мне близко? Хорошо. Чего терять? Мы тормозим. Я выхожу у дома.С названием "Отель плывущих вспять". C названием, которое знакомо. И, пораженный, я уже внутри. Нет ни души, ни боя, ни консьержа. Одно мгновенье разумом сотри. В одно мгновенье разумом отвержен. И я сажусь (не тот ли капитан на корабле с оснасткою видений?) На бархатный простеганый диван, и постигаю гавань заведенья. С названием "Отель плывущих вспять". С растянутой до боли тишиною. Тот самый важный факт осознавать в самом себе - себя
и не собою.

С-Петербург 2009


Время в человеческом умственном восприятии – которое называется осознание, способно стать тираном. Тому и поговорка – о том, что самое трудное – ждать и догонять.

Импровизация длиной в окурок.

Сентябрь обретает города,
Как обретают Господа.
По сути
Несвоевременность
Соседствует всегда
С осознанным движением.



Осознание себя и мира в круге циферблата – причина многих пустых и часто надуманных проблем. Никогда не счесть сколько боли, разлук и даже наверное уходов принесло человеческое не снисходительное , недоброе «Точность – вежливость королей». Ведь иногда не так важно вовремя, как вообще – появиться. Но чужое эго, заточенное на общих местах правил приличий, каждую минуту опоздания калибрует в формулу обратного процента неуважения, запуская цепную реакцию и волну раздражения. Так рушатся империи, потому что у эга всегда глиняные ноги. Свобода от времени гуляет очень часто в пределах нашего ума, в тюрьму которого иногда приходит доброе сердце со связкой ключей снисхождений. Но другой стороной такого проявления времени, может быть , на мой взгляд его фундаментальное ценностное значение , порой даже более важное, чем наше извечное «человек ищет, где лучше» . Кроме того, мы ищем, где своевременно – не только к обеду ложка, но слово, помощь, тепло, понимание. Вовремя…Это кардинальная точка пересечения причинно-следственных связей всего сущего в нашей реальности. И иногда, появляясь раньше срока – мы опаздываем, и наоборот, опоздав – касаемся чего-то раньше, чем все остальные.

Но это не в хвалу,
А в неизбежность
Времени проточных,
Сквозных в честь
Сквозняков -
Осенних дней.

Звучит сомнабулическая
Пьеса.

В природе нот
Нам кажется cлышней
Земной итог -
Нездешнего процесса.

Божественные игры со временем, как правило – продолжение темы зеркал. Зеркальный коридор, где зеркало живое смотрит в амальгаму. Оно отражает нас и себя в нас, мы на время берем его серебро , для возврата ему. На время короткого взгляда в себя. Тема двойничества рядом с раздробленностью и одиночеством на фоне природы и ее степенной медлительности звучит особенно пронзительно. И вспоминается Бродский, считавший воду - сгущенным временем. Может быть, это не только метафора. Зеркальная гладь воды – ловушка и для человека, и для времени, которое он носит.

Комплекс Бога

Какою тайной обожжен
Страх утреннего сна?
Качает лодку старый Джон,
В руке горит блесна.

И в странной серой тишине
Нет плеска темных волн.
И, отражаясь, в глубине
Качает утлый челн -

Такой же Джон. В его руке
Такая же блесна.
И гладь воды в его реке
Безмолвна в небе дна.

Какую рыбу ловит Джон
В зеркальных небесах?
Какою тайной обожжен
Сна утреннего страх?

C-Петербург, 2006г.


Очеловечивание времени, как редкое , но непреодолимое желание договориться с ним по-дружески, или полюбовно, уступив ему не худшую часть себя в вечное пользование

Последняя романтическая станция

В будке телефонной
Мира на углу,
Сосланное моно
Обостряет слух
Авель тянет кабель.
Каин окаян
Вдоль траншейной хляби
Нагибает кран.
Тонны километров
Копится гудок,
И рождает в недрах
Мозга — парадокс
Тайное признанье
(Страху вопреки)
В шуме расстояний
Мы как маяки.
Мы как промежутки
Времени и верст
В миллиметрах суток
На линейке звезд
Мы — одним порывом
Созданный эфир.


Если бы разных людей мерили временем, то романтиков измеряли в листопадах, стоиков в зимах, практиков в авансах, дураков в сказках, звездочетов в линии света, идущего от открытой ими звезды, а поэтов – во всем этом по очереди. Потому что у них эпоха – выражение образа , а не количество секунд и лет. Внутренний взгляд поэта. Взгляд – это время, окрашенное душой.
Писать стихи – это тоже останавливать его, уводя по касательной слова, в живые и тонкие чувства, ощупывающие мир нежно и пристально, чтобы восхититься или запомнить, каким он был…

Откупоренный уксус ночи (Бескраины)


Мой домик на краю,
Мой домик у дороги,
У скрытого от всех
Маршрута в “не зови”.
Вновь осторожно дверь
В ночи приоткрываю,
Обрушивая вниз видений
Талый снег,
Реальнее всего –
не бездны блеск бескраин,
Реальнее всего –
Мурашки по спине…