Зеркало тролля в сказке имеет природу весьма неоднозначную. Его название — да и свойства — варьируются от “зеркала” до “стекла”. Зеркало (Speil у Андерсена; современное датское Spejl) обладает свойством отражать и искажать (в случае, если оно кривое) предметы. Об этом и идет речь в самом начале книги, когда автор описывает нам изобретение тролля. Но вот зеркало разбивается на “миллионы, биллионы” осколков. Песчинки (Sandkorn), на которые оно разлетается, сначала называются Speilstump и Speilgran (в переводе А. Ганзен20 это одинаково — “осколок”), то есть “кусочек” и “еще более мелкий, крошечный кусочек” зеркала. В слове Speilgran интересна составляющая — gran, дословно означающая “зернышко”, а также “мельчайшую частицу, крупицу” — по метафорической смежности смысла. Словом, так же, как английский эквивалент этого слова — grain. Очевидно, именно поэтому у некоторых переводчиков возникает интересный образ “зеркального зернышка” — так и тянет развить метафору и представить, как дьявольское стекло прорастает в человеке из мельчайшего зерна. К тому же образ такого прорастания у Андерсена есть. В его “Импровизаторе” есть размышление о прорастании, основанное на библейской цитате: “тще-славие <…> было посеяно во мне, еще когда я был ребенком, разрослось с тех пор, как евангельское горчичное зерно, в целое дерево, и в ветвях его свили себе гнезда мои страсти”. Не напоминает ли эта картина об истории, произошедшей с Каем?

Однако в “Снежной королеве” осколки зеркала легко превращаются в осколки стекла: Glasstumper. Что и справедливо: описанные в сказке свойства разбившегося зеркала заставляют вспомнить о стекле: осколки побольше вставляли в окна и в очки, а значит, можно было смотреть через них, насквозь.

Чуть позже, когда осколки попадут в глаз и сердце Кая, наряду со Speil (зеркало) будут использованы слова Glaskorn (Glas — стекло; -korn имеет то же значение, что и -gran (см. выше), — соответствует английскому слову corn) и fжle Glas (“отвратительное стекло”; по-английски полным соответствием будет foul glass).

Стекло в “Снежной королеве” оказывается связано со льдом и холодом. Стекло в окнах — зимняя преграда между мальчиком и девочкой. Летом они легко выходили в окна, между которыми росли их розы, но “зимою это удовольствие прекращалось”. Появившиеся стекла (здесь для их обозначения используется другое слово — Rude — “оконное стекло”, ему может соответствовать английское pane) незамедлительно покрываются льдом: “Vinduerne vare tidt ganske tilfrosne” — это даже не “покрывались ледяными узорами”, как сказано у А. Ганзен, а “были абсолютно заморожены”.

Еще раз стекло появляется в руках уже измененного Кая, мальчика с ледяным сердцем, которого стали занимать рациональные, математические игры: “kom han med et stort Brжnde-glas” — “он явился с большим зажигательным стеклом”. Некоторые переводчики называют стекло “увеличительным”, и это, безусловно, верно — именно таковы его свойства в этой сказке. Хотя абсолютно понятно, откуда возникает “зажигательное стекло”: Brжndeglas образовано от слова Brжnde — “гореть, воспламенять”, то есть это стекло, с помощью которого разводят огонь.

В любом случае, “зажигательное” стекло Кай использует явно не по назначению. Вместо того чтобы разводить огонь, мальчик смотрит сквозь него на снежинки. Здесь интересны повороты нескольких метафор. Во-первых, мальчик желает увеличивать снежинки — эти крошечные совершенства, изумляющие своей правильностью. (Обратите внимание на симметричность снежинок, идеальное строение их кристаллов — помните о предполагаемом сходстве “магического кристала” с зеркалом у Пушкина?) Глядя сквозь стеклышко, Кай словно стремится вновь увидеть прекрасную ледяную деву, которая однажды выросла из маленькой снежинки у него на глазах. Ее он впервые увидел так же — через оконное стекло. То, что является преградой в обычной жизни (преградой между теплом и холодом, а в более общем плане — преградой между разными мирами), для мальчика превращается в способ (со)общения со снежным царством. Вспоминается известный магический способ общения с потусторонним миром — через зеркало. Стекло с намороженным на него льдом в некотором роде приравнивается к зеркалу, и с одной стороны его вглядывается в неизвестное маленький мальчик, а с другой — глядит из иного мира Снежная королева.

Здесь же — и сближение стекла и льда, также привычное для этой сказки. “Зажигательное” стекло как будто само превращается в льдину в руках ледяного мальчика. Для него это атрибут ледяного рационального мира. Оно не растапливает лед, увеличивая тепло солнца (для чего, казалось бы, задумано), но, напротив, увеличивает снежные силы. И все эти трансформации: и многократное увеличение снежинок, и рост Снежной королевы из мельчайшей снежной частички — напоминают о свойствах дьявольского зеркала. Холод, ледяное зимнее царство, обычно воспринимаемое людьми со знаком минус (ибо они прячутся от мороза в тепле своих домов и разжигают огонь), для Кая увеличивается “через стекло”. Практически так же, как увеличиваются для тролля недостатки человечества…

Очень интересна роль осколочка, попавшего в глаз Кая. Мальчик из-за него изменяется внутренне. Из доброго и внимательного названного брата он превращается в холодного и рационального человека, который, помимо всего прочего, ведет себя весьма эгоистично. Все, что не устраивает его, немедленно уничтожается (как розы) или игнорируется (как некогда любимая Герда). Здесь вспоминается известный “зеркальный” миф — история Нарцисса. Ведь этот герой увидел собственное отражение и увлекся им настолько, что забыл весь мир и прежнюю любовь. Так Каю, с одной стороны, становится неприятен мир, поскольку он теперь смотрит на него сквозь дьявольское стекло (о его преломляющих и искажающих свойствах мы уже вспоминали), но с другой — не будем забывать о зеркальности этого стекла: Кай столкнулся с зеркалом, как когда-то Нарцисс — с отражением в ручье. Это не просто взгляд в зеркало, в некую отражающую поверхность, появившуюся перед глазами. Это взгляд во “внутреннее зеркало”. В зеркало, надолго занявшее место в самом человеке, — очень тонкая психологическая (или психоаналитическая) метафора. Кусочек зеркала в глазу словно бы закрывает Каю взгляд на мир, а вместо него демонстрирует теперь только его самого. “Я вижу себя! Я вижу себя!” — повторяет нарцисс в саду “женщины, умевшей колдовать”. Это и о Кае, и о ставшем его патроном мифологическом Нарциссе — цветам у Андерсена зачастую отводится роль глашатаев.

Впрочем, “внутреннее зрение” оказывается одной из главных отличительных черт дьявольского зеркала. Отметим важную особенность в его описании: “…Добрая, благостная человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой…” (курсив мой. — В.В.). Так, помимо внешних изъянов, зеркало отражает мысль, внутренний мир, состояние человека. Вспомним: отражение тесно связано с рефлексией личности. Таким представляется и “дьявольское изобретение” у Андерсена: оно уводит внутрь.

Но не будем забывать, что в сказке есть еще одно зеркало — “зеркало разума” Снежной королевы — составляющее вместе с первым, дьявольским, замкнутую сюжетную схему: одно в начале истории — и другое в конце. Вот здесь, в пространстве между этих двух зеркал, на мой взгляд, в полной мере дает о себе знать метафора отражения, организующая структуру сказки.


Статья опубликована в журнале Вопросы Литературы. Полоностью ее можно посмотреть по ссылке
http://magazines.russ.ru/voplit/2008/2/ve8.html