Я доволен жизнью и счастлив в браке. Я пожил при Путине и Бараке. На чужой горе голосили раки, пробивая насмерть и на "хи-хи". Так в семье ли дело? Скорей, в уроде. И кропать не в строчку давно не в моде, как копать могилу с "хи-хи" на морде.
Но когда пробило - пишу стихи.

Не хочу и знать, из какого сора
Между мной и мной возникает ссора.
На душе майн кампф, на губах - семь сорок,
Да под шапкой запах чужих рублей.
Пережив пожары, войну и голод,
На моём столе затерялся город,
Чей пиджак зашит, а тулуп проколот,
Как заметил Бродский. А может, Блейк.

Кто стучит в окно? Не даёт ответа.
Я такой же лебедь, как ты - Одетта.
Я смущён, а ты до сих пор одета.
Говорят, что это и есть семья.
Мы ломаем надвое шоколадку,
Нелегко тебе, да и мне несладко.
Я б детей, как Штирлиц, кормил украдкой,
Чтобы пухли, дохли, но знали яд.

Даже выпив, я не кляну судьбину,
Просто жизнь сломала о нас дубину.
Каждый куст на нашем пути - рябина.
Что слону - дробина, то нам - жакан.
Остаётся жить, за Зенит болея,
И не путать Блейка и, скажем, Блейна,
И плевать, что стадо, мыча и блея,
Признаёт жокея за вожака.

Я скажу лишь то, что известно многим.
Но молчать больнее. И, вротмненоги, это ночь стоит на моём пороге, на её запястье часы рябят.
Я молчу. У стрелок пути неблизки. Ночь, хотишь чайку? Или, может, виски? А она попьёт из кошачьей миски ледяной воды. И уйдёт в себя.