___ После того, как над грядками пролетело нло, Валентина Ивановна заговорила на неизвестном языке. Ее муж, Николай Петрович, этим фактом был не то, что удивлен, а скорее раздосадован. Ну, сами посудите, каково это: спрашиваешь у супруги, что на обед сегодня будет, а она лопочет тебе в ответ нечто нечленораздельное, будто издевается. А тут еще и телевизионщики эти понаехали, капусту затоптали, любимую клумбу Валентины Ивановны окурками забросали. Нет, ну понятное дело, сенсация, но капуста-то чем виновата?
___ Так что ходил Николай Петрович с самого утра мрачнее тучи, злился на весь свет: на жену, что в недобрый час попой кверху зависла на грядках, на бесцеремонных журналистов, которым свежатинки подавай и плевать, что у человека огород, сбор урожая и вообще свои дела могут быть, на соседей-доброхотов, столпившихся у забора в надежде попасть в зомбоящик. Идиоты, ничего не видели, а туда же:
___ - Плоское оно было, блестючее такое, и из самой середины сноп света.
___ - Ничего подобного, шар это был огненный – мамой клянусь.
___ - Клянись, клянись своей родительницей-алкоголичкой, а я тебе точно скажу: никаким шаром там и не пахло, овальное оно было, ну чисто яйцо, и в нем окошки, а там морды зеленые такие…
___ - Сам ты зеленый, рожу свою с перепоя в зеркале узрел и испугался – решил, что инопланетяне прилетели. А маму мою не трожь, такую женщину, как она, еще поискать, и не тебе, сосунку, на нее хвост поднимать.
___ В общем, чуть до драки дело не дошло. То есть оно дошло бы, конечно, но Николай Петрович так зыркнул глазом на соседей, что те невольно попятились и свару решили отложить до лучших времен. Кто его знает, Петровича, может, он тоже под облучение попал, как начнет огонь изо рта изрыгать или еще что похлеще… Журналюги тоже потоптались-потоптались, да стали сворачиваться: толку от бабы бестолковой – несет тарабарщину, впечатлениями от инопланетного вторжения делиться не желает.
___
___ Так и вышло, что остался Николай Петрович со своей бедой фактически один на один. Полил затоптанную капусту, выковырял окурки из клумбы, да махнув с отчаяния рукой, разжарил себе сам банку тушенки со вчерашней картошкой-пюре. С непривычки кушанье получилось малость неудачное: картошка подгорела, а тушенка наоборот осталась холодной, с липкими комками нерасстаявшего жира. Ел и давился. Валентина Ивановна меж тем пристроилась у окошка и, вперив задумчивый взгляд в небеса, повторяла как мантру: «Унходто ошорох тов».
___ К врачу, что ль, свозить малахольную? - задумался было Николай Петрович. Но тут же сам себя оборвал: к какому врачу ты ее везти собрался, дурак старый, к ухогорлоносу или, может, к гинекологу? А в дурку старуху свою сдавать стыдно как-то. И так позору не оберешься: покажут в новостях – вся страна животики надорвет. Подожду с недельку – авось, само пройдет. Ну, а не пройдет, тогда и буду думать.
___ Всю неделю Валентина Ивановна была сама на себя не похожа. Спала до одиннадцати, на огород внимания не обращала, на кухне не показывалась. Только сидела на лавочке, жмурясь от солнца, и мурлыкала себе под нос какие-то неземные мотивы.
___ - Ты это… есть-то будешь? Я обед приготовил… - день на второй спросил робко Николай Петрович, протягивая супруге тарелку с чем-то кашеобразным, - Гречка вот, с тушенкой…
___ Валентина Ивановна посмотрела отсутствующим взором куда-то поверх мужниной головы, пропела бессмысленное «Тежом ен тиравс оньламрон укчерг ежад», да и направилась к кустам крыжовника. Наблюдая, как она меланхолично запихивает ягоды себе в рот, Николай Петрович ощутил бессилие пополам с почти мистическим ужасом. Господи, да что же это такое творится-то?
___
___ К четвергу он совсем пал духом: ободрал руки, пытаясь собрать осыпающуюся уже малину, чуть не свернул шею в парнике с помидорами, оголодал. Журналисты больше, слава богу, не приезжали, рассудив, видимо, что сенсации из этой истории не получится. Зато соседи нет-нет да просовывали любопытные головы в дыры забора:
___ - Слышь, Петрович, как твоя супружница поживает? Может, у неё теперь какие новые способности открылись? А то у меня поясницу который день ломит… Пусть полечит наложением рук…
___ - Колян, а Колян, тарелка-то как, не показывалась больше? Ты свистни, как снова прилетит, я свою на грядки вытолкаю. А то достала, чесслово, - целыми днями бухтит.
___ Николай Петрович терпел-терпел, да и не вытерпел – запустил в уродцев лопатой. Потом присел на скамейку, упер синий небритый подбородок в ладони и пригорюнился. Ну, прям Аленушка с картины Васнецова. Только тут не братец Иванушка козленочком стал, тут жена из-за инопланетян проклятых дара речи и разума лишилась. Неужто ж это теперь на всю жизнь? От словосочетания «на всю жизнь» Николаю Петровичу стало окончательно неуютно. Не то чтоб он сильно любил Валентину Ивановну – не первый год, чай, женаты, какие уж тут страсти-мордасти на сексуальной почве? – но вот так вдруг терять удобный налаженный быт было дискомфортно. Нелепо. У всех все как у людей, один ты маешься дурак дураком.
___
___ Николай Петрович сидел на скамейке до самого позднего вечера, пока не проявились на небосклоне звезды и сыростью не потянуло со стороны пруда. Лишь когда слишком уж зябко стало, он встал, вздохнул по-старчески и направился в сторону дома, устало шаркая по траве растоптанными дачными ботинками.
___ Но стоп, что это, знакомый какой голос раздается из темноты… Николай Петрович замер на месте, прислушался – и обомлел:
___ - Да ладно тебе, Галка, - свистящим шепотом вещала из сумерек Валентина Ивановна, - пусть посидит на голодном пайке еще пару деньков. Ну, ей богу, когда я еще так отдохну. От Кольки ж человеческими словами помощи не допросишься – ни полить, ни посуду помыть, ничего… А, что, что ты говоришь? Не слышу, связь плохая… А, нло? Да не было никакого нло, с соседками вот договорилась, чтобы они Кольке-то про инопланетян что-нибудь наплели…
___ Николай Петрович задохнулся было от возмущения, от желания тотчас же праведный гнев свой излить на коварную супругу, но потом отчего-то вдруг передумал. Мокро как-то в глазах стало и защипало в носу. Ну и хитра ж, чертовка старая, расстрогано подумал он и на цыпочках двинулся к курыльцу. В самом деле, пара дней это ж не вся жизнь. Можно и потерпеть…