На засвеченной фотоплёнке -
Поцелуи и листья клёна.
На засвеченной фотоплёнке -
Папиллярный узор былого.
Тает снег на ладони тонкой,
Я смотрю бесконечно долго
На ладони твои, считая,
Сколько раз прокукует время,
Отмеряя мне девять жизней,
И шаги на пушистых лапах.
Я крадусь, припадая к полу.
Припадая к узорной шали,
К твоему прикасаясь телу,
Я считаю удары пульса.
Потянись перед сном чуть дольше,
Встрепенутся на миг запястья,
Словно бабочка - в паутине.

Но в этом стихе, которое меня удивляет, с первых строк идет речь о "засвеченной фотопленке". А засвеченная фотопленка черна и непроглядна, как ночь. В нем очень много странных образов, хотя я не могу сказать, что они не подходят друг к другу. Просто они странные тем, что все в них наоборот. С одной стороны есть бесконечно, а с другой приходится слишком многое считать. Бесконечно долго считаются девять жизней, а зачем их считать, если уже дано бесконечно? Считают пульс, зачем-то припадая для этого к телу, а на ладонь просто смотрят. Тянутся перед сном, а не после сна. Странно.