не знаю что останется в осадке
пусть доброе проявится словами
оставленными с гримом на лице
и прима-балерина и солдатик
обнимутся в огне оставив след
измятых одиноких простыней

прости ей этот свет…

белеет лист бумаги одинокой
в туманной дали боли перезвон
кабуки доброта выходит боком
природа плачет стайками ворон
и город как кораблик Атлантиды
уходит дно морское целовать
и пусть они русалочек как гидов
подводных встретят на небе опять

здесь щерятся нелепые обиды
забывших лоно жизни где постель
не вечный долг как карст кариотидов
а нежное где хочется пропасть
настелены бумагой и испугом
коросты обозлённой доброты
нас завтра поломают как хоругви
не сволочи не волны не менты
свои
за недержанье запятых

поющих болью в парус голубой
распад руды в уране сонной кровью
бодяжной
и никто не виноват
и танцы на столе в гордыню ряженых

старинные часы еще идут
но стыдно видеть этот маскарад
романы здесь конечно не горят
но что же их все время жгут и жгут
кивая на забывчивость угля
усопших миллионы лет назад
деревьев и планетный хит-парад

спокойными холодными руками
не высадить вишнёвый вечный сад

тропинку не стереть лесным пожарам
и ветви все зиме не обломать
природа мачеха она же мать
росткам молоденьким и веткам старым
нам просто сердцем надо принимать
сгореть и сжечь и изойти угаром
легко под тяжестью лихих огней
ручей засохнет станет всем больней
так не хватает воздуха порой
хоть вой