не знаю что останется в осадке
пусть доброе проявится словами
оставленными с гримом на лице
и прима-балерина и солдатик
обнимутся в огне оставив след
измятых одиноких простыней

прости ей этот свет…

белеет лист бумаги одинокой
в туманной дали боли перезвон
кабуки доброта выходит боком
природа плачет стайками ворон
и город как кораблик Атлантиды
уходит дно морское целовать
и пусть они русалочек как гидов
подводных встретят на небе опять

здесь щерятся нелепые обиды
забывших лоно жизни где постель
не вечный долг как карст кариотидов
а нежное где хочется пропасть
настелены бумагой и испугом
коросты обозлённой доброты
нас завтра поломают как хоругви
не сволочи не волны не менты
свои
за недержанье запятых

поющих болью в парус голубой
распад руды в уране сонной кровью
бодяжной
и никто не виноват
и танцы на столе в гордыню ряженых

старинные часы еще идут
но стыдно видеть этот маскарад
романы здесь конечно не горят
но что же их все время жгут и жгут
кивая на забывчивость угля
усопших миллионы лет назад
деревьев и планетный хит-парад

спокойными холодными руками
не высадить вишнёвый вечный сад

Странно. У меня Ваше новое имя ассоциируется скорее со старой компьютерной игрой, в которую играли дети, выросшие из возраста «Маленького принца» лет 14 назад. Да, Ваша правда, жить с несколькими тенями сложно, зато смотреть можно не в щелочку, а в глаза. И поговорить есть с кем. Вот Вы знаете - какие глаза у тени, а мне и заглянуть страшно. Впрочем, не каждый умеет так играть. Но если больше никак – значит, нужно … Как говорится: «У каждого человека свои звезды»