Огромный синий кит плывет по реке-Фонтанке. Вокруг него стайками вьется корюшка, пропитывая кита запахом свежего огурца.
Город пахнет водой. Город так сильно пахнет водой, в городе так много воды, что даже на коже прохожих собираются прозрачные капельки, не оставляя шанса выбраться из центра сухим.
Небо касается крыш пятиэтажных домов. Если найти открытую парадную, забраться на чердак и выбраться на крышу, то можно его погладить. На ощупь небо влажное и шершавое, чуть-чуть резиновое, как кожа дельфина. И серое. Такого глубокого серого цвета, какого бывают глаза у людей, никогда под этим небом не ходивших. А на крыше, свесив ноги вниз, сидят златоглазые, зеленошерстные ленивцы и тихонько сопят, глядя вниз на проезжающие машины и прохожих, спешащих по своим делам.
Май собирает охапками молодые листочки, разбрасывая их то тут, то там.
Солнца нет. Оно как бы теоретически есть, но только теоретически. Его не видно и не ощущаемо.
Художники, стоящие на Невском, выставили на всеобщее обозрение свои картины. На картинах много котов - веселых и грустных, синих, красных, зеленых, оранжевых, с цветами, целующихся, пьющих... У ног художников трутся как раз эти самые коты. Самых разных цветов и улыбок.
Потом вдруг появляется мальчик, небольшого роста, со светлым лицом, с широкой белозубой улыбкой и веснушками от лба до подбородка. У него болотно-зеленая куртка, расшитая цветными нитками. Мальчик играет на блок-флейте замысловатую музыку, которая называется импровизацией. Разноцветные коты собираются вокруг него, потом чинно выстраиваются в очередь, и длинной цепочкой движутся вслед за мальчиком по Невскому. Замыкает шествие желтоглазая белая кошка. Ее назначили точкой.
У Казанского собора хмурый индеец бьет в большой барабан. Звук гулко разлетается желто-рыжими пятнышками, уносясь по Казанской улице и набережной канала Грибоедова. Туда, где эти пятнышки сливаются со звуками музыки человека, играющего на бокалах.
Посреди Дворцовой площади стоит огромнейшее Майское дерево. Ленты весело трепещут на ветру, словно язычки огня, утепляющие серый питерский день. Вокруг Дерева - хороводы. Девушки с длинными косами танцуют и поют песни. Песни, поднимаясь чуть выше девичьих голов, становятся синими и красными птичками, которые оседают на крыше Зимнего Дворца, создавая яркую каемку.
С набережной Невы слышны возгласы. Это огромный синий кит, окруженный корюшкой доплыл туда. И люди ему рады.

О воде и Петербурге замечательно написал Бродский еще в то время, когда город был Ленинградом. Интересно, что смыслы перекликаются.
Неужто и правда, теперь и индейцы появились со своими барабанами?
А кошка, назначенная точкой,- неожиданно и забавно :-)
У меня есть еще несколько чисто редакторских мыслей (лучшее - враг хорошего).
Первая. Лучше написать "со светлым лицом".
Вторая. "Туда, где они сливаются со звуками музыки человека, играющего на бокалах." В предыдущей фразе было главное существительное (подлежащее) звук. И еще были два существительных: улица и канал. Не очень понятно, естественно было бы сливаться одному звуку с другими, но почему тогда множественное число у глагола. Или это улица и канал сливаются со звуками?