Что-то в верхах неспокойно -
мельканье, и блещут зарницы,
Но до земли не доходит
обильный и ласковый дождь.
Как вечный бой, вечно радуга
будет нам сниться.
Мы им не верим,
и фиг с нас, наверно, возьмёшь.

Ни по иссохшей земле
столь любимой единой России,
Ни по ливийской пустыне,
где бомбы бросает урод,
Влажным дождём не пройдёт
долгожданный мессия,
Если мессией не будет
забытый российский народ.

Что же останется в трещинах,
нефтью залитых,
В скорых реформах,
и в вечно пустой голове?
В памяти нашей останутся
только бандиты,
Пыль Фукусимы,
и этот дурацкий ЕГЭ.

Что же нам делать,
чтоб всех непременно устроить,
Что же нам делать,
когда нам не будут мешать?
Вырастить сына, наверно,
а может, и дом свой построить,
Дерево вырастет,
было б кому поливать.

После стольких лет в боях
Здравствуй, русская глубинка!
Выпала из глаз слезинка
И повисла на бровях...

Удивительно! Удивительно как стиль автора гармонирует с творчеством великого поэта современности Эдуарда Шляпникова…
Я не буду касаться темы стихотворения, поскольку политика, тема беспроигрышная…, но, как бы это помягче сказать, не дает право автору издеваться над орфографическим словарем, который пропитан «обильным и ласковым» дождем с головы сына до корней дерева. С другой стороны, если автора и музу в момент обоюдного творческого раскрепощения, то есть, уже с утра мучила отчаянная жажда…, то это все объясняет.