Стоит ли это небо - лиловое, мутное
того, чтобы сидя на крыше,
глядеть на него, прислушиваясь
к чужим откровениям -
порывистым, злым, минутным,
которых, казалось бы,
никто не должен услышать.

Чай с коньяком из термоса, молча.
Ветер свистит в ушах,
Грязный мартовский снег разбрасывает,
Тревожит глади спокойные окон.
Хочется в унисон ему выть по волчьи,
Но я рисую глаза твои
чистыми синими красками.

На этой холодной крыше над Финским заливом
я пробую воздух на ощупь,
откусываю кусочки неспелого небосвода,
придумываю имя каждой волне.
Эта ночь, как вокзальная бабка - криклива.
Этой ночью весь лед во мне
превратится в талую воду.

Март не пахнет весной, но звенит надрывно.
Пять утра, рассвет, зеркала разбиты.
Море громко хрипит, вдыхая и выдыхая.
Впрочем, это, знаешь ли, только вода соленая.
Но позволь этой ночью
целовать лицо твое непрерывно,
Несмотря на то, что я знаю - это игра,
и что ты играешь.

Когда крикливой ночью тает лед
И ртом ты ловишь мутный небосвод -
Игра, наверно, все же стоит свеч.
Но как при этом синий цвет сберечь?