- Вы говорили, что я кучу народу спас, – Петр, отпив коньяка, улыбнулся своему собеседнику, старичку, которого звали Ким Леонович.

Петр, а точнее, Петр Сергеевич Белый, всего полчаса назад вытащил своего теперешнего собеседника из-под колес грузовика, водитель которого, видимо, не учел особенностей скользкой весенней дороги и чуть было не снес своей фурой целую остановку. И теперь Петр и его новый знакомый сидели в квартире последнего и угощались его же коньяком по случаю не произошедшего, слава Богу, события.

Старичок улыбнулся:

- А как же! Меня и себя – от смерти, водителя – от тюрьмы, а ваших и его родственников от горя и несчастий, связанных с этим событием, которое, благодаря вам, не произошло!

- Да я не о том, спас я или нет – махнул рукой Петр - я ведь несознательно это делал, не думая. Я вообще ни о чем не думал – времени-то не было. А если бы оно, время, было, да я подумал бы как следует, взвесил бы шансы, так может, и не стал бы кидаться под колеса

Тот улыбнулся в ответ:
- Может, оно и так, а может, и нет, только вот не каждый, как вы, не думая, под колеса полезет. А реакция у вас отличная!

- С рождения, наследственная, наверное. Раньше муху на лету щелбаном сбивал. Квартира у вас такая… интересная! Книг очень много, сейчас так редко бывает.

Квартира Кима Леоновича, и вправду, обставлена была не совсем обычно. Трехкомнатная квартира в доме постройки конца прошлого века была почти целиком заполнена шкафами с книгами, на корешках которых Петр почти не видел русских названий, зато многие буквы на этих корешках были совсем незнакомы Петру.

Ким Леонович улыбнулся:

- Да, книг тут много. И не только книг – полным-полно информации и в современном ее представлении, в электронном. И почти все - на одну тему, на тему эмоций.

- Как же столько можно написать про эмоции! Эмоции – они и есть эмоции – удивился Петр.

Старичок снова улыбнулся:

- Можно, еще как можно. И потом, эмоции, или, если хотите, чувства – моя профессия.

- Вы психолог?

- Нет, что вы, я – просто торговец. Я – торговец чувствами.

- Но разве можно торговать чувствами? Как такое может быть? – Петр был изумлен.

- А отчего нет? Там, где есть спрос, возникает и предложение, а, стало быть, и торговля.

- А спрос есть?

- Разумеется! Часто люди перестают радоваться так, как это было в детстве, теряют остроту чувств, теряют свои эмоции и понимают это. Им не хватает эмоций и они готовы их купить.

- Но это же естественно, что с годами мы становимся более устойчивы к внешним воздействиям и, соответственно, менее эмоциональны. Я где-то читал, что закон такой есть, что уж тут поделаешь, так жизнь устроена.

Старичок отпил коньяку и возразил:

- Закон, может, и есть, и закон этот многое объяснить может, да вот только есть несколько «но». Во-первых, некоторые люди не теряют способности остро чувствовать даже и в старости, то есть, выходит, закон этот не универсальный. Во-вторых, в одной очень умной книге написано – «будьте, как дети», и написано это правильно. И, наконец, для нас самое главное – многие хотят вернуть утраченные эмоции, и, значит, для нас есть работа!

- Для вас? А вас много, что ли? – спросил Петр.

- Вы же не думаете, что я один! Конечно, у нас – организация, очень почтенная организация. Впрочем, я не имею права вдаваться в подробности, да ведь это и не главное. Главное, я могу совершенно бесплатно предложить вам любые эмоции, какие вы только пожелаете.

- Я не уверен, что мне это необходимо…

Надо сказать, что Петр Сергеевич Белый жил спокойной и размеренной жизнью, которую вполне заслужил к своим сорока с небольшим годам. Он упорно, увлеченно трудился и, вполне по талантам, имел неплохо оплачиваемую работу в одной из крепко стоящих на ногах фирм. Был он женат, имел двоих детей, жилье, верных товарищей… да что говорить, имел он все, что ему хотелось, не хотел ничего сверх этого, и чувствовал себя вполне успешным

Коротко говоря, Петр был довольным собой и окружающим миром и не хотел ничего менять – ни в себе, ни в этом самом окружающем мире.

- Это, конечно, вам решать. Только подумайте, давно ли вы испытывали настоящие эмоции? Ну, например, такую же радость, как в первый день школьных каникул, например? Помните?

Петр вспомнил и улыбнулся. Конечно, первый день каникул сам по себе делал его, Петра, вполне счастливым. Но то было давно и с тех пор такой острой радости Петр припомнить не мог. Он немного расстроился:

- Вы, наверное, правы, но вряд ли я хотел бы опять…

- Ну, как знаете, как знаете… Кстати, я ведь и не могу прямо сейчас вам что-либо предложить – вы ведь коньячку приняли, а такие серьезные решения, как приобретение эмоций, по нашим правилам могут приниматься только в абсолютно трезвом состоянии.

Петру стало слегка обидно:

- То есть, я не могу и впоследствии…

- Что вы, конечно можете! Я всегда буду раз вас видеть и предложить вам свой товар, причем абсолютно бесплатно и в любом количестве. Поверьте, я не последний человек в нашей фирме и вполне могу позволить делать такие подарки от имени фирмы!

- А как это вообще происходит? Я ведь все еще не могу понять, что вы, собственно, предлагаете… – признался Петр.

- Да в общем-то все просто, как и раньше, столетия назад. Вы выбираете себе эмоции, которые хотите приобрести, мы готовим напиток, вы его выпиваете и все – эмоции ваши!

- Надо же, как все просто! А что у вас есть в наличии!

Старичок гордо улыбнулся:

- У нас есть все! Любые эмоции – радость и печаль, страх и чувство собственного превосходства, ненависть, симпатия, творческий зуд… Да все, что хотите!

- Наверное, в обычном порядке, все это очень дорого?

- Ну, смотря что! Скажем, чувство собственного превосходства дорого, радость подешевле будет, а королева чувств – любовь – так вообще почти даром…

Петр удивился:

- Вот как, интересные цены! Радость дешевле, как вы говорите, чувства собственного превосходства, а любовь так вообще почти даром! Это, интересно, почему?

- Спрос не только рождает предложения, он еще и диктует цены. Хотя, конечно, не всегда цены были именно такими, как сейчас, в разные времена разные эмоции имеют разные цены. Сейчас – конкурентный мир, я бы сказал так. А в таком мире каждый хочет обогнать других, быть лучшим. Вы, наверное, знаете, что не так важно настоящее положение дел, как то, что об этом думают люди. Вот поэтому чувство собственного превосходства так дорого стоит – обладая им, люди чувствуют себя победителями, а это все равно, что и впрямь быть победителем. Простая радость не так важна, как радость от того, что ты победил.

- Никогда не задумывался на такие темы… Вы мне прямо целый мир открыли. Не сказать, что прекрасный мир, но новый – это точно! – разговор так увлек Петра, что он забыл не только о том, что совсем недавно чуть не погиб под колесами грузовика, но даже и о коньяке на столе – Вот вы говорите о ценах…

Старик его перебил:

- Давайте внесем ясность – люди платят не деньгами и вообще не чем - то материальным. Чем именно они платят, я вам не скажу, просто права не имею. Вам-то все бесплатно достанется, так что не важно это. И не ломайте голову – все равно не догадаетесь... В нашем деле есть гораздо более интересный момент, нежели цена – тот факт, что чувства продаются только в составе какой-либо смеси, в чистом виде никто ничего купить не может.

- Это почему? Если я хочу радость, то почему мне будут подсовывать что-либо еще? Это вообще нарушение закона о правах потребителя!

Ким Леонович ехидно улыбнулся:

- Вот, еще и закон вспомнили… Дело вовсе не в законах. Представьте себе, что некто приобрел чувство собственного превосходства в чистом виде. Без противовеса такое чувство быстро – даже быстрее, чем вы можете подумать – приведет этого человека на больничную койку. Это же классическая мания величия получается! Поэтому человеку необходимо еще что-то, чтобы он оставался в здравом уме – например, порция зависти, или какой-нибудь завалящий комплекс неполноценности, или простая склонность к самокапанию. Тогда клиника нашему клиенту не грозит – по крайней мере, от наших препаратов.

- Сложно это… Неужели нельзя приобрести просто радость? Неужели нельзя просто радоваться?

- Радоваться можно, но нельзя радоваться все время и всему подряд. Тот, кто от всей души радуется, всей же душой и печалится, иначе мы опять получим клинический случай. Кстати, за многолетнюю практику нашей организации мы еще не разу не ошиблись и все наши клиенты оставались в трезвом уме и твердой памяти, без всяких намеков на то, о чем я говорил только что.

- Наверное, вы во всем правы. Хотя все же неясно, почему на любовь такая низкая цена.

- Любовь – королева чувств, безусловно, но сейчас не время монархий. Мы же продаем способность чувствовать, только способность, причем только клиенту. А ну как он влюбится в того, у кого таковой способности не окажется? Или, еще хуже, ежели объект будет влюблен совсем не в клиента? Ничего хорошего из этого не выйдет. Наши клиенты – люди зрелые, они это прекрасно понимают, лишних проблем не хотят, вот и пылится наша королева на полочках наших магазинчиков, никому не нужная. Кстати, это чувство продается одно, ему не нужны добавки, оно уже – смесь.


- Да, похоже на правду, но это все как-то грустно… Мне раньше такие мысли в голову не приходили…

Они еще долго разговаривали и Петр узнал еще много нового о вещах, о которых раньше ничего не знал и, если быть честным, и знать-то не хотел. Как уже было сказано, его, Петра, этот мир устраивал в существующем виде, без всяких изменений к лучшему или, тем более, к худшему.

Беседа закончилась поздно, и, как сначала показалась Петру, без всякого для него результата. Прошло время, и Петр совсем выкинул из головы и случай на остановке, и странного старичка Кима Леоновича, и его квартиру, наполненную книгами об эмоциях и уж, конечно, еще более странный, чем сам старичок, его род занятий.

Прошло время, и, ни с того ни с сего, Петр вспомнил.

***

Моросил весенний дождь и Петр шел внутри этого дождя, по мокрым и прохладным, как и сам дождь, улицам. Темнело, клонился к вечеру еще один день, и Петр пребывал в своем обычном, ровном и довольном всем миром настроении. Уходящий день, как и множество дней до него, не принес ничего нового, и это было хорошо и правильно. Мысли Петра носились где-то далеко, старательно обходя стороной все, что могло напомнить о чем-то неспокойном. Внезапно окружающий мир сам напомнил о себе – Петр наступил в большую лужу и промочил ноги.

- Эх, а мне-то нельзя… - совершенно неожиданно услышал он детский голос. Девчушка, лет около пяти, сидела на скамеечке под крышей остановки совсем рядом с Петром.

- Чего нельзя? – удивился Петр.

- В лужу нельзя, у меня горло болит. Мама-то вон, в аптеку пошла за лекарствами, а я не хочу в аптеку, там пахнет плохо и луж совсем нету!

- А зачем тебе лужи-то?

- Как это зачем! Ходить по ним чтобы, зачем же еще! Я, кода вырасту и не буду болеть, обязательно буду ходить по лужам!

Из аптечного киоска вышла стройная темноволосая молодая женщина и наклонилась к девчушке:

- Ну вот, купила тебе лекарств, сейчас придем домой и будем лечиться! – женщина заметила Петра и нахмурилась – Ты зачем загнала дядю в лужу?

Петр заметил, то все еще стоит в воде:

- Да это я сам… - он выбрался из лужи и шагнул под навес остановки.

- Сам, как же… Она это, как сама чего-то не может, так других заставляет…

Девчушка улыбнулась:

- Ему же нравится, мама!

Подъехал автобус, девочка сделала Петру ручкой, ее мама очаровательно улыбнулась и они исчезли.

«Ага, нравится стоять в луже, как же…А что я-то хотел в детстве? Мороженого, например… Думал, вырасту, мороженого буду есть, сколько хочу. Вот, вырос, и не хочу. И она тоже не будет по лужам ходить, когда вырастет… А чего я сейчас хочу? По-настоящему, как когда-то?».

Петр задумался, и понял, что он хочет только того, чтобы ничего не менялось в его жизни. «Это странно и нелогично – я хочу, чтобы ничего не менялось и в то же время не могу сказать, что же меня в моей настоящей жизни радует по-настоящему. Устраивает все, а вот что радует? Остановись, мгновенье… – неясно, правда, почему. Наверное, меня радует только мое спокойствие… Хотя, если не врать самому себе, это никакое не спокойствие, а равнодушие. Мне просто наплевать на все и всех, вот и все. Ну, или почти на всех… И почти на все… И всем остальным, кого я знаю – тоже. Хотя не всем… Есть некоторое количество странных людей, которым не наплевать. Они как будто остались детьми, им интересно и любопытно просто так, не для чего-то, не для выгоды, не для амбиций каких-то а просто так. Им интересно. Они радуются и огорчаются – иногда их жалко, когда у них что-то не выходит, а иногда они так радуются свом странным и малопонятным успехам, что завидно. Они все-время хотят изменить этот мир, и они его меняют – зачем, разве он плох? Они - ненормальные».

Мысли Петра понеслись куда-то уже по их, мыслям, желаниям.

«Конечно, они – ненормальные. Норма – это то, что чаще встречается, а этих странных взрослых детей с неуемной жаждой… жаждой чего? Да жаждой жизни, более ничего! Да, этих странных созданий – абсолютное меньшинство, значит, они ненормальны. Они ненормальны, но только они живут, только они, остальные – статисты. Если весь мир – театр, то эти ненормальные – не только актеры, но и режиссеры, а все остальные – декорации и только в самом лучшем случае – зрители. Да, зрители – мы живем чужими эмоциями, которые кто-то другой придумал и то-то другой нам показал. А если не интересуют эмоции вообще, даже чужие, так мы – только декорации, которых по воле режиссера таскают с места на место или вообще надолго убирают в темную кладовку. И каждый сам вбирает себе место – не каждый задумывается над своим выбором, но выбирает, уж точно, сам. Вот я уже давно выбрал и всем доволен, и не хочу, чтобы что-то менялось, и выбор свой не хочу менять, да, наверное, уже и не смогу».

Тут Петр вспомнил про Кима Леоновича и его странный род занятий.

«Хотя нет, смогу, если захочу, но я ведь не хочу. Зачем что-то менять, если и так все неплохо».

Петр оглянулся вокруг.

Почти стемнело, людей не было видно, усталый вечерний город умывался весенним дождиком, который тихим шепотом шуршал по лужам. Огни города за пеленой дождика смутно и загадочно мерцали в отдалении. Редкие автомобили шелестели по мокрому асфальту. Облезлый бездомный кот прятался от воды под скамейкой, на его морде читалось страстное желание сохранить бравый вид. Чувствовалось, что скоро в город войдет весна.

Петр вышел из-под навеса и стал в ту самую лужу, потом смущенно огляделся, не видит ли кто – вроде бы, никого вокруг не было.

«Кажется, я тоже когда – то хотел пройтись по лужам, да нельзя было. Вот, сегодня, наконец, можно… Тем более, уже все равно промок».

Стало совсем темно и Петр пошел к остановке – тут только он сообразил, что это та самая остановка, на которой произошла его встреча со странным старичком - торговцем эмоциями, который жил где-то совсем рядом.

«Все-таки не хочется быть декорацией – это по меньшей мере обидно. Да и глупо ужасно – в самом деле, какой смысл во всем остальном, если тебе по большому счету на все наплевать. Зачем тогда все остальное, кроме плевательницы под носом?».

Петр остановился.

«Пойду к старику и закажу себе полный коктейль – кроме, пожалуй, чувства собственного превосходства. Это, кажется, уже было. Пусть старичок намешает всего, что у него там есть!».

Петр бодро и решительно направился к дому старичка, дорогу к которому он вспомнил мгновенно.

Дождь перестал, затянувшее небо пелена исчезла, как будто ее не было вовсе, мириады звезд освещали только что умытые улицы весеннего города. Петр весело шагал вперед, и в его душе просыпалось что-то давно забытое, он шел и улыбался и ему казалось, что сегодня – первый день каникул, у которых не будет конца.

Он не заметил, что из-за навеса остановки вслед ему направлены две пары глаз.

***
- Если бы ты его не загнала в лужу, он бы так и ушел!

- Мама, я тебе говорю – он сам туда влез! Я только подумала, что хорошо бы…

- Тебе всегда стоит только подумать!

- Нет, мама, я тут совсем ничего не делала! Это ты ему улыбнулась, он и решился!

Стройная темноволосая женщина улыбнулась.

- Что ты, он, наверное, и не заметил! А если заметил, так уже забыл давно…

«Но он вспомнит – подумала она - Он обязательно вспомнит!».

И она снова улыбнулась.

Совершенно верно, приступая я еще не знал, чем все это кончится. Для меня такой подход - когда в голове есть только идея, но нет и намека на сюжет - обычное дело.

Само начало было еще длиннее, я его сильно сократил. Я полностью убрал сами описания аварии, встречи со стариком и т.д.

Девочка и женщина появились для меня совершенно неожиданно, когда уже все было написано. Такое тоже бывает. Сейчас мне кажется, что без них было бы совсем скучно.

Вообще же этот рассказик мне дорого стоил.