В 3 часа я проснулся и обнаружил Блока сидящего на краю моей кровати. Блок сидел, согнувшись на моей кровати, держал в руках какую-то книжку ( я почему-то сразу догадался, что это его стихи) и плакал. Плакал он довольно странно. Плакала только половина его лица. Из его правого глаза катились слезы, его правая ноздря постоянно всхлипывала, в то время как левая часть лица была.....ну точь в точь как на портретах. Между всхлипываниями можно было различить какое-то бормотание. Я прислушался. «Я не могу писать стихи. Я больше не могу писать стихи». Голос у него, кстати, был....ну точь в точь как на портретах. «Я не могу писать стихи. Я больше не могу писать стихи» бормотал Блок и всхлипывал правой своей ноздрей. А я лежал и делал вид, что сплю. Очень, конечно, хотелось пожалеть его как-то, подняться с постели и погладить его по темной шевелюре. Но я подумал, что это выглядело бы как-то странно, по гейски что-ли.....Блок явно бы меня не понял. Поэтому я лежал себе и слушал, как «король поэтов» плачет половиной своего лица, приговаривая, что больше не может писать стихи. Затем я все же уснул. Когда я проснулся, на часах было 3:01. Блока рядом уже не было. Я поднялся с постели. Меня тошнило. Вчерашний вечер определенно удался, хоть я ничего о нем в данный момент не помнил. "Блюя, в последнюю очередь вспоминаешь Бродского" вспомнилась фраза одной моей подруги. Но так как я вспомнил эту фразу, я автоматически вспомнил и о Бродском, поэтому блевать я не пошел, а просто подошел к окну. Блок не выходил у меня из раскалывающейся головы. Я взял листок и написал:

3 часа ночи
Я стою у окна
3 часа ночи
Рядом светит луна
3 часа ночи
Наконец я один
3 часа ночи
Ночь – брюнет, я – блондин.

В 3 часа ночи
Спать я больше не смог
3 часа ночи
Виноват во всем Блок
3 часа ночи
А точнее утра
3 часа ночи
Вот и все. Мне пора.

На самом деле я брюнет, а не блондин. Да и ночь вобщем-то женского рода. Но иногда стоит пожертвовать своей внешностью, а то и полом, ради должного стилистического эффекта. Блок, кстати говоря, тоже брюнет. Но ведь он тоже писал о том, чего на самом деле не было, символизм и все такое. Я взял листок, на котором было написано стихотворение и стал думать, как его подписать. Очень конечно хотелось бы в стиле Чарльза Буковски, что-то вроде «Блок, спасибо, живых друзей у меня нет», но кого я обманываю. Какой адекватный человек назовет Блока своим другом, даже если Блок только что сидел у него на кровати и плакал. То ли дело Есенин. Есенин, пожалуй, занимает первое место в школьной программе по авторитету не только как поэт, но и как человек. Школьники с небывалой для них жаждой знания ищут в «хулиганских» стихах Есенина ненормативную лексику и, конечно же, ее находят. Кроме того, у меня были и иные причины вспомнить о Есенине в данный момент. Начало одной из его последних вещей до ужаса напоминало по содержанию мое ночное происшествие. Поэтому я написал: «Сергей, здравствуй! Жму руку тебе через сотню разъединяющих лет! Блоку привет. Как будешь у него, скажи, что писать стихи на самом деле легко. Не писать трудно». Затем я сделал из листка самолетик и пустил его с балкона. У самолетика было как минимум 3 судьбы - его мог подобрать дворник, местный алкоголик и собственно его адресат. Если бы адресат по какой-то причине не получил мое послание, мне бы хотелось, чтобы его владельцем стал местный алкоголик. Может из-за того, что удавшийся вчерашний вечер и не совсем удавшаяся сегодняшняя ночь некоторым образом меня с ним сроднила. В любом случае после содеянного мне полегчало и я, предварительно выпив воды, пошел спать. И сразу заснул. Снилось мне, что Блок отправляется в прошлое, чтобы помешать Ницше убить Бога, и только 12 красноармейцев способны предотвратить подобный коллапс.....