Трагедия должна рассказываться сухим голосом.
В.Мейерхольд

Никто не хотел умирать -
Ни я, ни хромой Исроэль.
Мы, суки, библейская рать -
Вцепились зубами в апрель.
От нас отвернулся наш Б-г,
Учи нас, безверье зверей.
Бинты с окровавленных лбов
Понятней тфилина,* еврей.
Мы все здесь соседских родов:
Мы-свора, мы-стая, мы-тьма,
Но только не стадо, браток...

От смрада окружность мутна,
Но свет этот сметит числом,
Отсчетом озлобленных лиц -
Озлобленных смерти назло,
В разломах кирпичных бойниц.
Мейн брудер, аидише ментш,**
Мой бывший пановий солдат,
Пали в этот голем промеж
Кромешных грохочущих лат.
Ведь тем, кто присутствует тут,
Невидимый выдали нимб -
Назначив последний редут...

Как мальчик, закат обними.

* элемент молитвенного облачения иудея
** Брат мой, еврейский человек (идиш)


С-Петербург, 2008г.

Вспомнила фильм Эфраима Севелы "Колыбельная", вторую новеллу юном Ромео из гетто. Я впервые увидела эту трилогию в полудетском возрасте, лет в 13 или 12, когда с родителями ходила на творческий вечер Севелы. Тогда меня особенно зацепила именно подача режиссерская, все три истории, при всей трагичности, смотрелись со щемящей легкостью. Их не страшно было смотреть, несмотря на тяжесть темы и болезненности и даже на закономерно не счастливые концы.