...А в комнате иная жизнь текла:
к лицу склонялась лампа близоруко,
и ночь, где больше не было ни звука,
плыла по обе стороны стола,
задумавшись о чем-то о своем
и не касаясь ни рукой, ни взглядом.
Мы с безупречной тишиной, вдвоем,
неразделенные — очнулись рядом.

Качался свет на тонком стебельке,
к нему тянулось — прорастая — Слово,
и тишина, припавшая к щеке,
была уже не более, чем повод
открыть окно, бессонное, и стечь
на дно травы, и ощутить под кожей
желание врасти всей кровью в речь —

и первый звук вдохнуть неосторожно.

ниче вы не поняли, уважаемый, требуем еще дозы, для полного улета)