Бывает, ни сердцу денёк ни уму
и небо с рассвета нахмурится,
но серая хмурь не мешает тому,
кто крепко умеет зажмуриться,
забыть про беду, про колючую мглу,
укрыться от бед и банальности
и вдруг натолкнуться в забытом углу
на рухлядь своей персональности.

Она среди многих твоих “не хочу”
и в списках утерянных значится,
а раньше впотьмах зажигала свечу,
толкала бодать и дурачиться.
Поднимешь потерю и пыль отряхнёшь,
натрёшь рукавом до сияния
и вдруг заколотит забытая дрожь
когда-то хмельного желания.

Расцепишь пудовость душевных вериг,
об’явишься счастью, как некогда,
тяжёлые веки откроешь на миг,
а небо-то - вот оно, небо-то!...
Чем дальше, тем хочется чаще назад,
где голь беззаботная бегала,
оглянешься в юность, зажмурив глаза-
и хмурости вроде бы не было.

Жена говорит: -“Ты, никак, задремал”,
а я забавляюсь прогулками:
то в детство забрёл, то на свадьбе гулял...
Всё лучшее вспомнилось жмурками.
Но, если, к несчастью, кому-то стряслось
услышать: - “Кажись, окочурился-”,
я с неба скажу: -“Ты, чудак, это брось!
Я просто надолго зажмурился”.