Позумент обветшал,
инструмент занемог,
и ворота кружала венчает замок.
Не пора ли ко сну,
к панораме чудес?
Но шипит одесную мне на ухо бес:

"Не спеши осаждать ландо,
пусть по черным каналам до...
донесут паруса нас за четверть часа,
не успеешь сложить rondeau!
Не секрет, паруса те резвей колеса,
не успеешь сложить rondeau!"

Голоси я, взывай:
"Где такси-светлячок,
где кузнечик-трамвай?", тщетно, темень – молчок.
Не пускает Манеж,
зубоскалит, поет
этот справа, из нежити, не отстает:

"Вот петляющий, как вьюнок,
малахитовый трап у ног,
вот красуется холм за воланами волн,
эпатажен и одинок.
Не Поклонный ли холм нам в рефрене лихом
виден, важен и одинок?"

Кто решимей меня
впишет имя, число
в ночь, ее западня иным – иночество.
Не до братства уже
мне, добраться б домой...
Только бес в кураже переходит на вой:

"Не "икарусом" наяву-у,
а под парусом, на плаву-у,
свой оставив дозор, мы достигнем Озер!
Бриг у берега,voulez vouz!
Ты достигнешь Озер, – я ли не фантазер? –
бриг у берега,voulez vouz!

Худо реет сырой
снег, не греет кашне..,
и, похоже, я роюсь в дырявой мошне.
Где поток был – каток.
Козлоног и рогат,
бес, айда, я готов на твой горе-фрегат.

В мире полночь без малого
и трезва, увы, голова,
но оглянешься – ба! – палуба голуба,
держим курс на Шува-ло-во.
Палуба голуба, и немеет губа...
Кормчий, курс на Шувалово - Озерки!

"Кто решимей меня
впишет имя, число
в ночь, ее западня иным – иночество".

не стоит писать о том, что вам неведомо: а) иноки - самые решительные из людей; б) классический образ корабля известен еще с библейских времён: мир - корабль, кормчий - Бог.
На какой корабль, спрашивается, вы приглашаете, если те, кто отрекся от мира и помогает кормчему вести судно, для вас всего лишь в западне?

если нет смысловой правды, откровения ее, то текст превращается в обычную скороговорку, как у вас: красиво, узорчато, складно, но - не ладно.


одномненная Аннике