Мой сирый мир полнощных бдений:
поземок смех да храп кобыл,
со мной в санях толпа видений
гудит:"Не человек я – был..."

Полынный дол расшит скитами.
(Бедна без льна и ситца ночь!)
Заставит Круг Мирских Скитаний
и на язык проситься ночь.

Затем и я, и дух мой шепчем:
"Non omo", – если унесен
ты в эти дебри, пой в прошедшем,
толпе видений в унисон.

Затем, поладив с безголосьем,
(назло грядущей тишине ль?)
дол подвывать спешит полозьям,
а я – закутаться в шинель...

Да, копошиться в том ноктюрне,
что в куче старого тряпья,
и чем сердца миниатюрней,
тем ближе Время воробья.

Тем лже-покой отобразимей,
любой и бог себе, и черт –
все учтено зимой-разиней,
и только я не взят в расчет.


Пусть остывает хрип в гортани, –
ветрил не ведал мой Арго, –
я знаю, Круг Мирских Скитаний
тоскливей девяти кругов.

Скиты, пелёны из полыни,
ночной ноктюрн из-под полы...
Во Время воробья малы мы
и вы.., и вы, увы, малы.

А еще слово "Воробей" любили революционеры использовать в качестве подпольный прозвищ. К примеру, так называл себя Свердлов,)))