На этом фильме выросло не одно поколение наших соотечественников. Вот уже 30 лет каждый Новый год его исправно показывают по телевизору, и он стал точно такой же приметой праздника, как салат оливье, мандарины и бой курантов. Вы, конечно же, уже догадались, о каком фильме идет речь. Ну, естественно, это «Ирония судьбы» Эльдара Рязанова, изрядно навязший в зубах вечный номер один нашего праздничного эфира, конкурент петросянам и дубовицким.


В первый раз я посмотрела самую знаменитую из рязановских комедий где-то лет, наверное, в десять. Не впечатлилась, но родители обнадежили меня тем, что я просто-напросто «маленькая еще» и потом обязательно пойму. С тех пор прошло уже больше пятнадцати лет, мой папа продолжает каждый год смотреть свой любимый фильм, а я так ничего и не поняла.

На самом деле «Ирония судьбы» - плохое кино. Не криминально плохое, конечно, но и отнюдь не такое гениальное, как нам все эти годы пытаются внушить. Сама по себе задумка, безусловно, хороша (нынешним сценаристам всяких там сирот казанских и прочих операций с новым годом остается только кусать локти от собственной бездарности), но вот ее воплощение…

Если честно, Рязанов никогда не был особенно крепким режиссером. Даже если не принимать во внимание последние «шедевры», вроде «Ключа от спальни» или «Тихих омутов», все равно приходится признать: большинство его фильмов весьма посредственны. Исключение составляют разве что «Гараж» и «Служебный роман». Да и то, на уровень выше среднего их вытягивает игра актеров: в «Гараже» — гениального Гафта, в «Служебном романе» — замечательнейших Алисы Фрейндлих и Лии Ахеджаковой.

В «Иронии судьбы» такого локомотива нет. Ахеджакова и Яковлев, конечно, отличные актеры, но их роли слишком малы, чтобы вывести на приемлемый уровень всю двухсерийную махину. А исполнители главных ролей ничего, кроме сострадания, вызвать не могут. Плоская польская блондинка Барбара Брыльска за всю свою карьеру вообще не сыграла ничего мало-мальски интересного, так что идея сделать из нее главную русскую новогоднюю красавицу мне кажется по меньшей мере сомнительной. Что до Мягкова, то единственное его актерское достижение — неизбывная любовь самого Рязанова, упорно перетаскивающего его из одного своего фильма в другой. Впрочем, любовь эта вряд ли удивительна…

Невзрачный, слюнявенький, подслеповатый, как вылезший из своей норы крот, Мягков человека современного, конечно, раздражает. Нет в его игре блеска, искры, обаяния. Зато он хорошо умеет давить на жалость: такого типичной русской бабе так и хочется прижать к объемных грудям, приласкать и обогреть. Именно это качество Мягкова и любит эксплуатировать Рязанов.

Стремление выжать из зрителя слезу вообще очень характерно для режиссера, но в «Иронии судьбы» оно проявляется сильнее, чем где бы то ни было. Тут почти все роли такие — слезоточивые. Если бы, скажем, Мягков играл Ипполита, то во время известного эпизода в ванной можно было бы просто обрыдаться. К счастью для персонажа, его играл Яковлев — и комедийная составляющая на какой-то момент победила мелодраматическую. Нет, я в принципе ничего не имею против мелодрамы, но уж больно нарочито, навязчиво пытается Рязанов вызвать слезы на глаза. Взять хотя бы саундтрек к фильму, все эти «вагончик тронется, перрон останется», «я спросил у тополя» и пр. Неплохие стихи неплохих поэтов, но, увы, звучат они здесь ничуть не лучше, чем «Если в сердце живет любовь» (для тех, кто не в курсе, уточняю: это песня Юлии Савичевой из ныне не менее любимого народом телесериала «Не родись красивой»). В общем, приготовьте ваши носовые платки, как говорил один известный француз. Да что там носовые платки, тут можно прямо в тазик сморкаться.

Ладно, пусть, по большому счету стремление давить на жалость не такое уж большое прегрешение. Но давайте посмотрим, чем, или вернее, кем нам предлагают умиляться. Слабовольным, бесхарактерным мужчинкой, который никак не может решить, какую женщину ему выбрать, пьянчужкой, который каждый год, 31-го декабря, ходит с друзьями в баню, чтобы нажраться там до чертиков, уехать по чужому билету в другой город, потом залезть в чужую квартиру и сожрать чужую заливную рыбу. Спору нет, тема пьянства — одна из излюбленных в нашей культуре, и в кинематографе в частности. Многочисленные особенности национальной охоты/рыбалки позиционируют алкоголизм чуть ли не как предмет народной гордости. И все же. Даже в упомянутых фильмах пьянство скорее некое неизбежное зло, от которого так просто не избавишься, а потому остается либо гордиться, либо посмеяться от души. «Ирония судьбы» — совсем другое дело. Безвольный пьяница здесь — герой романтический, и пьянство тоже — черта романтическая, позволяющая ему урвать невесту получше и заручиться любовью зрителей.

Советское увлечение «Иронией судьбы» в принципе понятно. Во-первых, новогодних фильмов как таковых у нас не очень много. Это американская фабрика грез производит по 50-70 рождественских фильмов в год, а их совокупный бюджет составляет около 3 миллиардов долларов. По сравнению с этими цифрами наши затраты на «праздничный» кинематограф — капля в море. При этом, чтобы пересчитать хорошие американские рождественские фильмы, мне хватит пальцев одной руки. Что уж тут говорить про отечественное новогоднее кино…

Кроме того, «Ирония судьбы» — своего рода сводный портрет эпохи. С ее одноликими многоэтажками, стандартной сборной мебелью, заливной рыбой, опять же… А Женя Лукашин — типичный представитель тогдашней интеллигенции, стандартный нерешительный мямля в роговых очках, завлекающий девушек песнями под гитару. Мечта наивной студентки политеха, еще не стоявшей в километровых очередях времен перестройки, не испытавшей ужасы дефолтов и периода первоначального накопления капитала. После 85-го года мечтать о Лукашине ей уже не захочется. Хотя, кто знает, может, и всплакнет она иногда о спокойной идиллии позднесоветской эпохи, услышав в тридесятый раз избитое «больна не вами»…

А новому поколению смотреть «Иронию судьбы» — уж точно все равно что читать на ночь «Детей горчичного рая» или «Хижину дяди Тома». Чистой воды эстетический кретинизм.