Ветрами город опален. И, в неге отражаясь,
Глядит из неба Аполлон, а в небо - горожане...

Меланхольное, малахольное -
Светит солнце в ушко игольное.
Полусонная марь намолена,
Словно море волной уморено.
Опаленные ветром жалящим,
(Неизбывно... несметно... жаряще...)
Приникаем к столпу творения.
Примелькалась от повторения
Этих белых одежд - измятая
нелинованность льна из дня того,
Где слова приходили к отроку,
Осязались и лезли под руку.
И казалось, по речи мечется
На ибрите, латыни, греческом -
Эта внятная радость сущего.
Узким улочкам с неба спущено
Выбирать крепкий воздух с донышка,
с языка. И камней - не вспомнишь, как -
Имена обретают отчества

Мимо нас. И немного зодчества.
Как везде-где-нибудь вне времени -
Мы всегда остаемся древними.
Будто тень подбираем с теми же
Расстояньями стен. Почтеннейше
Смотрим в даль, словно мир нечаянный
в этот миф загадал отчаливать.
Меж бортов аламанов скученных.
Криком чайки крича. Озвученность -
в наших генах, в частотах вечности,
и в циане воды просвеченной.
Не заимствуя сплина столиков,
Ярких зонтиков-клином, тоника.
Вдоль строки пробираясь к томику,
Сокращается мысль. И тонет в ней
Ощущенье прощальной реплики,
Освещенье причала в лепете
Кристи Джун. В этой сцене нехотя
Закрываешь глаза - и нет тебя.

C-Петербург, 2009г.