Я улетаю. С подоконника, малыш,
Я прыгну вниз, в объятия асфальта,
Блеснёт мой винт на миг кусочком смальты,
Жужжащий только в памяти у крыш.
Я улетел. Как быстр мой полёт,
Кратчайший путь меж точками в пространстве,
Земля и небо вместе в этом танце,
Известно мне, куда он приведёт…
Стучит в висках, запала кнопка «Пуск»,
Пересчитаю в мыслях миллиметры,
Я не хочу, я не хотел…
Но мне ты
Напомнишь: «Ничего я не боюсь»…
Мотор взревёт, когда уже кранты,
Рванусь наверх, теперь имею право
На небо…

Без претензии на славу,
Ваш Карлсон.

Небо – это ты…

Стихотворение, что называется, "цепляет", трогает искренностью.
Вы не обижайтесь пожалуйста, на мое прочтение. Я ведь имею на него право? Вот увиделось мне в стихе некое внутреннее противоречие. Вначале речь шла о том, чтобы "спрыгнуть с подоконника" и дальше за этим тянулась выразительная цепочка образов. Но в конце "рванусь наверх", и главное, окончание, "небо - это ты", небо, на которое герой стиха имеет право. Тогда вполне естественно - рванусь наверх - устремлюсь к небу (но не вниз, к асфальту!). Как же тогда кратчайший путь между двумя точками?